Тем временем Тейнет, слегка покачиваясь на каблуках, пытался отбиться от неожиданной атаки ди Соузы, но получалось это у него неважно. Он изо всех сил старался разуверить рассерженного испанца в его опасениях, но тот не отступал, спор продолжался, и Тейнет решил избрать другую тактику — мое дело сторона. Он не имеет никакого отношения к этому бюсту, твердил Тейнет, и ди Соузе это прекрасно известно.
Но на Гектора и это не произвело должного впечатления. Впрочем, что тут можно было сделать? И он отступил, сердито бормоча себе что-то под нос. Аргайлу, разумеется, было очень любопытно выяснить, из-за чего разгорелись такие страсти, но, зная словоохотливость испанца, он решил, что тот вскоре непременно проболтается. Гектор просто славился своим неумением хранить секреты — как чужие, так и собственные.
— Чего это ты тут разглядываешь? — спросил его по-итальянски испанец, приблизившись к стойке бара.
— Ничего особенного. Просто недоумеваю, почему это ты вдруг так распалился.
— Причин множество.
— Тогда валяй, выкладывай, — сказал Аргайл. Ди Соуза молчал.
— Наверное, опять занялся контрабандой? — доверительным шепотом осведомился у него Аргайл.
Знающие люди утверждали, что ди Соуза сколотил немалые деньги на переправке произведений искусства через итальянскую границу, причем делал это до того, как власти успевали выдать отказ на экспорт. И уж они, эти власти, наверняка никогда бы не дали разрешения на вывоз скульптуры Бернини. Мало того, они просто взорвались бы от ярости, узнав, что это произведение вывезено из страны контрабандным путем.
— Не смеши меня! — рявкнул в ответ ди Соуза, но в его голосе уверенности не было, что и убедило Аргайла в правильности догадки.
Аргайл пощелкал языком и фальшиво сочувственным тоном произнес:
— Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте, когда люди из «Белль арт» вопьются в тебя своими когтями. Это будет просто ужасно, даже думать не хочется.
Ди Соуза окинул его мрачно-подозрительным взглядом.
— Это, знаешь ли, очень серьезное обвинение, контрабанда…
— Да не контрабанда меня сейчас беспокоит.
— Тогда что же? Давай же, Гектор, выкладывай!
Но убедить испанца расколоться не удалось. Ди Соуза явно паниковал и избрал новую тактику — полного умолчания. Нет, понять его можно, думал Аргайл. Одно неосторожно оброненное на людях слово — и репортеры налетят, как мухи. Если бы Тейнет встал и публично поблагодарил ди Соузу за то, что тот добыл для него бюст контрабандным путем, о, что бы тут началось!.. Шепнуть на ушко кому надо, обронить намек, и Гектора ждут в Италии большие неприятности. Неизбежный суд, и он будет давать показания, и если вдруг заявит, что и понятия не имел о том, что находилось в ящике, кто же ему поверит? Обвинитель будет ржать, как лошадь. Аргайл и сам никогда бы не поверил.
— Гм… — задумчиво буркнул он. — Ладно. Остается только надеяться, что никто ничего не заметил. Единственное, что могу сказать: тебе страшно повезло, что здесь нет Флавии. Она бы сожрала тебя живьем.
Аргайлу не следовало этого говорить, но весь сегодняшний день, а точнее — всю неделю, на уме у него была исключительно Флавия ди Стефано, ни о чем другом он почти не думал. Положа руку на сердце следовало бы признаться: именно Флавия была главной причиной его пребывания в Риме. Если не кривить душой, Аргайл должен был бы сказать именно так, хотя, конечно, великолепие зданий, старина, обилие произведений искусства, таинственные улочки, еда, погода и местные жители тоже сыграли свою роль. Но больше всего занимала его мысли и чувства именно Флавия ди Стефано, старый друг, детектив из итальянского управления полиции по борьбе с кражами произведений искусства. Женщина, никогда не одобрявшая контрабандистов, расхищающих итальянское культурное наследие.
Но увы, Флавия не отвечала Аргайлу взаимностью. Она была ему веселым товарищем, надежным другом, и хотя тот просто из кожи лез вон, чтобы отношения из чисто дружеских перешли наконец в иное качество, все его старания были почти напрасны. Аргайл уже был сыт всем этим по горло, именно поэтому и задумался всерьез о возвращении в Англию.
Ну что еще он мог поделать? Однажды, выходя с Флавией из кинотеатра, упомянул о предложении Бирнеса, и что же? Думаете, она воскликнула: о нет, не уезжай? Или: пожалуйста, прошу тебя, останься? Или: буду страшно скучать по тебе?.. Да ничего подобного! Сказала лишь, что его карьера только выиграет от переезда в Лондон, и резко сменила тему. Мало того, с тех пор они почти не виделись.
— Что-что? — спросил Аргайл, заметив, что ди Соуза продолжает болтать.
— Я говорил, что когда наконец разберусь с этим Морзби, даже твоя Флавия потеряет ко мне всякий интерес.
— Ну, валяй. Если получится. Кроме того, она вовсе не моя.
— Я ведь уже сказал тебе: все получится. Проще простого.
— Что именно? — растерянно спросил Аргайл. Очевидно, он пропустил мимо ушей большую часть того, о чем распинался перед ним испанец.