Битые козыри

Боулз вызвал Макрожера и приказал:

– Сейчас же пошли в диспетчерскую вооруженную бригаду. Пусть выволокут этого наглеца и заодно сменят персонал мими.

– Слушаюсь, генерал!

– Напрасно слушаетесь, Макрожер, – заметил Лайт. – С этой минуты я отключаю службу охраны от всех видов связи и снимаю у вас искусственную гравитацию. Побудьте в невесомости и соберитесь с мыслями, если таковые найдутся.

Еще до того, как изображение Макрожера погасло, все успели увидеть, как начальник охраны всплыл вместе со своим столом, стулом и прочими вещичками.

Кокер захихикал, попытался что-то сказать, но смог только икнуть. Боулз рванулся к резервному пульту.

– Спокойно, генерал, – остановил его Лайт. – Вы, видимо, еще не разобрались в обстановке. Вся связь проходит только через меня. Сейчас вы разговариваете со мной, потому что я это разрешил. Ни с Землей и ни с кем внутри Кокервиля вы связаться не сможете. Если вы не хотите убедиться, что ваша весомость так же иллюзорна, как у Макрожера, сядьте и слушайте.

Боулз рухнул в кресло. Он действительно не мог и не хотел признать безвыходность своего положения.

– Чего ты хочешь, Гарри? – заискивающе спросил Торн. Им еще не овладела тревога за свою судьбу. Он был полон восхищения научным подвигом Лайта и понял, что сделал величайшую глупость, оставив лабораторию на пороге великих открытий.

– Я хочу, чтобы генерал Боулз сообщил мне код тех команд, которыми можно затопить подводные корабли.

– Какие корабли, Гарри? – с искренним недоумением пролепетал Торн.

– Он шпион! – выкрикнул Боулз. – Предатель! Диверсант!

– Дэви, – обратился Лайт к Торну. – Если ты действительно не знаешь, о каких кораблях идет речь, значит, и от тебя скрыли часть правды. Объясни своему взбесившемуся генералу, у которого ненависть вытеснила остатки интеллекта, что чев не может быть ничьим агентом. Он подчиняется только разуму.

– Может быть, ему нужен выкуп? – радостно сообразил Кокер. – Сколько ты хочешь, малыш? – спросил он у Лайта.

– Кокер! Прикажите генералу отвечать на мои вопросы. Иначе мне придется отключить гравитацию и в ваших апартаментах. Вот так…

Вся мебель в кабинете закачалась и оторвалась от пола. Судорожно ухватившись за подлокотники, Кокер завопил о помощи. Кресла, в которых сидели Боулз и Торн, уже начали переворачиваться ножками вверх. Но Лайт вновь включил установку, и все вещи опустились на свои места.

– Скажи ему, Том! – взмолился Кокер. – Скажи все, что он хочет. Пусть тоже знает о «Прополке».

– Замолчи, Сэм! – прикрикнул на него Боулз. – Он шантажирует нас и ответит по закону. Мы ничего ему не скажем. – Обратившись к Торну, он спросил: – Сколько времени он может торчать там без воды и жратвы?

– Сколько угодно, – ответил Торн.

– Если вы будете молчать, – напомнил о себе Лайт, – я включу глобальное вещание и буду допрашивать вас перед глазами всего человечества.

– Послушайте, доктор, – миролюбиво начал Боулз. – Нам с вами нет никакой нужды ссориться. Война, о которой вы прослышали, готовится нашими врагами. Мы вынуждены упредить их и нанести первый удар. Мы уверены в победе, но на всякий случай решили обезопасить элиту нашего общества, в том числе и вас, чтобы сохранить цивилизацию свободного мира. Раз уж вы проникли в нашу тайну, мы готовы принять вас в союзники и предоставить вам в послевоенной администрации любой достойный вас пост.

– Я повторяю свой вопрос: по какой команде подводники произведут провокационный удар и как можно затопить их до нанесения этого удара?

В голосе Лайта нельзя было уловить ни раздражения, ни нетерпения. Он был спокоен и тверд. Но именно это спокойствие ужасало Боулза.

– Это военная тайна, доктор.

– Поэтому я и хочу ее знать.

Милз, следивший по голограммам за тем, что происходит в Кокервиле, не успевал осмыслить те изменения, которые совершались в психике участников начавшейся схватки. На помощь пришла Минерва:

– У Лайта все ступени Инта работают с предельным напряжением. Центры анализа, логического контроля и прогнозирования выдают безошибочные умозаключения. У него нет ни колебаний, ни сомнений. Каждое решение сразу же реализуется в поступках. У Кокера волны страха захлестнули остаточные фрагменты интеллекта. А у Боулза идет борьба между эмоциями страха, ярости и надеждой обмануть Лайта. Его Инт не парализован, как у Кокера, а мобилизован. Но мысли, оформляющиеся на высших ступенях, отвергаются логическим центром. Видимо, каждая из них признается им более нелепой, чем предыдущая. Возникают зыбкие узоры и тут же распадаются. Но Боулз далек от капитуляции. Отчетливо складывается характерная картина коварства.

– Надо бы предупредить Лайта, – встревожился Милз.

– Мы не можем с ним связаться, пока он не вызовет нас. Но я думаю, что он сейчас достаточно проницателен, чтобы разгадать уловки Боулза.

– А что у Торна?