Когда Веррес стал уверять, что он якобы купил все это у храмов, оратор обвинил его в том, что эта мнимая, притворная покупка хуже даже, чем обычная кража. Во всей Азии и Греции нет города, который добровольно продал бы ему хоть одну статую, картину и украшение. Среди произведений искусства, по сути, украденных Верресом, были работы знаменитых скульпторов античности – Праксителя и Мирона. Знаменателен общий вывод Цицерона – подобные Верресу наместники отнюдь не единичное явление в ту эпоху: «…сколько лиц оказывалось виновными в Азии, сколько в Африке, сколько в Испании, Галлии, Сардинии, сколько в самой Сицилии.» Таковы источники богатства в Древнем Риме. Веррес вывез из Сиракуз огромное количество золота, серебра, слоновой кости, пурпурных тканей, массу ковров, ваз, хлеба, меда и т. п. При этом он, естественно, не заплатил никакой пошлины. В это же время солдаты армии Рима и матросы, которых он нанял для борьбы с пиратами, не имели ни денег, ни оружия. Римские воины и матросы вынуждены были питаться пальмовыми корнями. Тем не менее Веррес заставил идти сражаться совершенно не обученных бойцов и флот. А перед этим делец распродал припасы и оружие пиратам, которыми кишели тогда моря, и его флот был тут же разбит. За это Веррес приказал обезглавить капитанов, возложив всю вину на них. О том беспределе, который установил губернатор Сицилии, говорит случай с неким Гавием, римским торговцем, который вел дела в Сиракузах. Веррес посадил его в тюрьму, тот сбежал. Не чувствуя за собой вины, он грозил пожаловаться на претора императору. Веррес вновь арестовал его, велел бить розгами и распял на кресте свободного сына Рима. Несчастный в смертельной агонии повторял, как заклятие, фразу: «Я – римский гражданин!» А претор кричал, откровенно издеваясь над римлянином: «Посмотри-ка оттуда, сверху на Италию! Посмотри на отечество! Посмотри на законы и свободу!» Когда Веррес убрался из «захваченной» провинции, греки, обитатели Сиракуз, в гневе низвергли все его статуи, поставленные в публичных местах (и даже в храмах). Резонно задать вопрос: а как же центральная власть отреагировала на действия вора и узурпатора? К чести Рима, а точнее, Цицерона, Фемида постановила удовлетворить иск сицилийцев и возместить убытки, понесенные ими, из имущества Верреса. Скрыв часть состояния, Веррес добровольно ушел в ссылку (перевел деньги, спрятав их за рубежом). Верреса в итоге все же прикончили (за его «коринфские бронзы»). А ведь сколько награбил! Но и богатство не помогло. Прошли столетия и даже тысячелетия, подчас другими стали внешние проявления явлений, но по существу дела почти ничего не изменилось.
Вчерашний герой, оратор, демократ, а ранее доносчик, политический деятель и богач, Аквилий Регул, чья карьера началась при Нероне, сошедший с политической арены лишь при Траяне, содержал для своего сына-подростка виварий и птичник, мало чем уступавшие орнитонам Лукулла и садам Гортензия. Когда мальчик умер, Регул перебил у погребального костра всех животных и птиц, что отнюдь не в римских обычаях, а, скорее, демонстративно контрастировало с ними. Письмо Плиния Младшего, из которого мы обо всем этом узнаем, раскрывает ту систему связей, в которой описанные факты только и обнаруживают свой подлинный смысл. Как содержание животных, так и их уничтожение было прежде всего демонстративным, престижным актом: «Это уже не горе, а выставка горя». Своеобразный зоопарк входил в число тех владений Регула, что выражали богатство в неразрывной связи его с искусством: «Он живет за Тибром в парке; очень большое пространство застроил огромными портиками, а берег захватил под свои статуи». Все эти особенности Регула характеризовали особый период, означавший разрыв с традициями римской gravitas. Возникала плеяда «новых римлян», покровителей искусств. Они неврастеничны, наглы, расчетливы, непоследовательны, талантливы, подлы, патологически тщеславны и беспредельно алчны (Plin. Epp., I, 5, 20, 14; II, 20; IV, 7; VI, 2, 1–6; Tac. Hist., IV, 42). Это был тот же «комплекс Верреса», еще один вариант cultus.