Битвы Ренессанса

Я искренне сомневаюсь, что профессиональный сиделец Филиппо Мария, выйдя под солнце, вдруг раскрылся как цветок, и явил миру бездну многочисленных талантов — от военных и организаторских, до политических и экономических.

Нет, всем этим занимались другие люди. Но это было вполне взаимовыгодное сотрудничество. Впрочем, нам остается только догадываться, какие страсти кипели за охраняемыми стенами замка Павии.

Прошло всего шесть лет, и жена Филиппо Мария Висконти, которая вдова Фачино Кане, была осуждена за супружескую неверность и обезглавлена. Трудно сказать, знаменует ли это некий внутренний переворот, после которого Филиппо Мария обрел самостоятельность, но источники окружающих Милан государств, когда пишут о Герцоге Миланском, единодушны — Филиппо Мария жестокое чудовище.

Он маниакально подозрителен. Он эмоционально нестабилен. И в то же время — он хладнокровный и коварный интриган, опутавший сетью шпионов всю Италию. Кроме шпионов, у него есть отравители и убийцы. Сам он, словно паук в центре паутины, сидит в замке Павии и никогда не выходит за его стены. Окруженный людьми, преданность которых даже у него не вызывает сомнений, Филиппо Мария постоянно и неутомимо строит козни, плетет интриги, вскармливает заговоры. Италия того времени, привыкшая к кровавым чудовищам, вздрагивает от ужаса и отвращения. Герцог не воспринимается иначе чем омерзительный, жирный паук, свивший себе гнездо в груди Италии.

В быту, впрочем, герцог любил легкость и радость. Например, он не позволял никому находиться в своём присутствии в тёмной одежде. Сам Филиппо Мария чаще всего одевал белое и пурпур. Со временем он сильно растолстел. Впрочем, и без этого Герцог всегда считал себя крайне уродливым, поэтому Филиппо Мария почти никогда не позволял себя портретировать. Лучшим его изображением считается медаль, выполненная Пизанелло.

Описанием к портрету Герцога послужит цитата от его друга и биографа Пьер Кандидо Дечембрио: «Жалуя большой кредит астрологам и астрологии как науке, допускал приходить к себе наиболее опытных в этой дисциплине и не предпринимал никаких инициатив, если не проконсультировался».

Это небольшая странность, распространенная и в наши дни, не делает Герцога сильно уж сумасшедшим, зато делает Дечембрино хорошим другом. Потому что, помимо веры в астрологов, из косвенных оговорок, мы знаем, что Герцог также: «В дни новолуния он запирался в своих покоях и не допускал к себе магистратов». «Он приказал срубить все рябины, видя в их тени причину чумы», «…боялся встретить в пятницу стриженого наголо», «страшился ночи и необычного пения птиц».

Прямо скажем, нервы у Филиппо Марии были ни к черту. Однако, учитывая тысячи преданных солдат-ветеранов, сотни шпионов и десятки убийц, это не было проблемой Герцога.

Случилось форменное даркфентези. В безумном мире, наполненном войной, чумой и страданием, появился самый настоящий черный лорд (на самом деле белый с пурпуром, но это детали) которого испугались даже жестокие и хладнокровные чудовища, что правили этим кровавым карнавалом. Никто не заметил, как маленький, тихий паучок вырос в огромного, неуязвимого монстра, пожирающего всех, кто осмеливался ему противостоять.

В какой-то момент Герцог женился. Это был сугубо политический союз. Настолько сугубо политический, что герцог не потрудился сделать детей. А он мог, это доказывает его внебрачная дочь, Бианка Мария, родившаяся от связи с некой Аньезе дель Майно.

И это было единственное слабое место неуязвимого чудовища, в которое и ударил Сфорца.

Герой, которого Италия заслуживала.

Глава 19 Век Зла

В прошлой главе мы плавно перешли в XV век. Оно и правильно — мы останавливаем взгляд лишь на битвах и только слегка следим за семейными приключениями Висконти и тех кто рядом с ними.

И все же, для тех кто не в теме, я хочу подчеркнуть, что XIV век был переломным в истории Европы. Фактически, это был форменный конец света.

Сначала ничего не предвещало беды. Просто в 1300-м году итальянцы купили новогодний календарь, а там надпись «Возрождение». Так и стали жить в ренессансе. Разумеется, все эти эпохи и даты их конца, вроде ренессанса или конца Римской империи очень условны. Сам термин «Возрождение» был придуман уже в XIX веке, а итальянцы XIII-го века и понятия не имели о том, что живут в особой эпохе. Нет, конечно, некоторые тенденции нездоровые были. По Франции прокатилось антифеодальное восстание «Пастушков» в 1251-м году. Восставшие жгли монастыри и евреев (основные ростовщические хабы того времени) и даже брали Париж. Это серьезно пошатнуло основы общества. Но восстание подавили и этот социальный еретизм как-то затих.

Я пытаюсь сказать, что средневековое европейское общество уже к началу XIV века явно имело некие внутренние противоречия и эти вспышки насилия были их симптомами.

Но мы, люди, существа которые умеют приспосабливаться. Только кризис способен резко обнажить язвы общества. Вскрыть скрытое и выпустить долго сдерживаемое, вместе с кровью и гноем.