Битвы, изменившие историю

Также никто не вел преследование по окончании битвы. Густав-Адольф, изучив походы Александра, знал, что это такое, и беспощадно применял его во многих битвах и после переправы через Лех, но при Люцене король погиб слишком рано, чтобы отдать приказ преследовать врага, а при Брейтенфельде оно было излишне. Там он разбил наемную армию в бою и прекрасно понимал, что после разгрома поход, для которого собрали неприятельскую армию, завершился и армия распадется сама собой. Армии после Густава-Адольфа имели более крепкие внутренние связи. Он научил их дисциплине; армии не рассеивались с поражением, но отступали в ближайшую крепость и ожидали подкрепления; это удавалось им, поскольку их никто не преследовал. Проигравшая сторона тех показных битв и прославленных побед бывала отброшена назад, а не разгромлена, и череда маневров и отходов в крепости продолжалась без конца. Искусство войны стало таким же формальным, как фехтование на деревянных рапирах, и таким же результативным.

Такое положение дел продолжалось сто лет.

II

В последний период Тридцатилетней войны проявилась новая концепция – концепция экспансионистского государства. Она давно дремала, готовая начать действовать, и распад фундаментального понятия о единстве христианского мира (следствие Реформации) пробудил ее. Доминирующая политическая идея периода, последовавшего за Вестфальским миром, заключалась в том, что европейские государства ведут ожесточенную конкурентную борьбу за власть, богатство, территорию и многое другое; и эта мысль получила мощную поддержку после колонизации заокеанских земель и появления на рынке привозимых оттуда товаров. Каждое государство соревновалось с другими за возможности расширения, а естественным выражением конкуренции стала война, она была естественным занятием высших классов общества.

В 1661 году в эту борьбу вступил новый участник в лице Людовика XIV, короля Франции. Он был великолепен и горд, ему принадлежат слова о том, что государство – это он. После смерти своего наставника великого кардинала Мазарини Людовик объявил, что сам будет своим первым министром. Оказалось, что он способен на это, ибо отличался энергичностью, терпеливостью и, по меньшей мере в молодости, умел выбирать себе помощников среди самых талантливых людей. Идея экспансионистского государства играла значительную роль в его мировоззрении; он сомневался в ней не больше, чем в оправданности убийства коровы ради того, чтобы сделать из нее отбивную.

Отсюда войны. Войны, вначале направленные на прорыв кольца Габсбургов вокруг Франции, потом на то, чтобы сделать страну неуязвимой для угрозы любой другой нации или союза наций. Молодому Людовику XIV повезло застать Англию при правлении последних отпрысков династии Стюартов, занятых лишь собой; Испанию при Карле II, страдавшем обмороками, припадками и безразличием ко всему, что не касалось церковных дел, а Священную Римскую империю – занятую выяснением отношений с агрессивной Турцией. В течение почти трех десятилетий французы достигли большинства своих целей, причем с долгосрочным эффектом: например, левого берега Рейна и части испанских Нидерландов, защищавшей Париж от нападений с севера. Свои военные кампании они вели в соответствии со схемой, стратегией и тактикой, характерными для второй половины Тридцатилетней войны. Вступали в битвы, не решавшие ничего, кроме того, что победившая сторона получала возможность осадить следующую крепость. Поскольку действия велись на густонаселенной и прорезанной водными путями территории, крепости приобрели небывалое значение. Главную роль в войнах стали играть инженеры, и больше всех прославились Вобан во Франции и Когорн в Голландии.

III

К 1700 году перемены коснулись технологической и политической областей. Главное нововведение в технологии – штык – было изобретено и введено во Франции в 1687 году, а в большинстве других стран появилось в течение следующих десяти лет. Оно сделало пикинеров ненужными, снабдив мушкетеров оружием, пригодным для отражения атаки и для обороны от кавалерии, а также упростив тактику пехоты.

Политические перемены проявились в том, что во всех экспансионистских государствах пустила корни новая идея – идея равновесия сил. Когда все государства, расширяясь, конкурируют между собой, они оказываются в равной опасности в случае, если одно становится так велико по территории и богато ресурсами, что может поступать без оглядки на других. Это в корне противоречило намерениям Людовика XIV, желавшего добиться для Франции именно такого положения, и со смертью короля Испании Карла II идеологический конфликт достиг своего апогея.