Битвы, изменившие историю

В это время Альба обнаружил, что Вильгельм Оранский не такой конченый человек, как думал герцог. Еще в 1566 году, перед вспышкой иконоборчества представители низшего дворянства устроили в Брюсселе съезд, намереваясь выразить протест против жестокости, с которой инквизиция расправлялась с еретиками. Они передали «прошение» к тогдашнему наместнику о смягчении приговоров. Услыхав брошенное в их сторону прозвище «гезы» (нищие), они перенесли заседание в гостиницу, где устроили попойку и с энтузиазмом сделали своей эмблемой нищенский посох, суму и миску и учредили союз в защиту нидерландских привилегий. Позднее в числе обвинений, отправивших Эгмонта и Горна на плаху, было то, что они зашли в гостиницу, пока там шло это веселье, хотя оба обвиняемых с неодобрением удалились.

Из-за репрессий Альбы стало опасным носить эмблему гезов, а к тому времени, когда поднялся спорный вопрос по поводу налогов, их движение почти прекратилось. Вильгельм Молчаливый имел все сведения о том, какие чувства рождались в этих спорах. У него была отлично налажена разведка, которая помогла ему выжить: он имел шпионов даже в мадридском кабинете министров, которые предупреждали Оранского всякий раз, когда власти подсылали к нему нового наемного убийцу. Как независимый принц, он выдал восемнадцати кораблям каперские свидетельства. Его брат Людовик Нассауский позаботился о том, чтобы их как следует снарядили в порту французских гугенотов Ла-Рошели. Так появились морские гезы, занятием которых стали грабежи и убийства католиков.

К концу 1569 года восемьдесят четыре корабля были готовы к отплытию; ни одна церковь или монастырь на побережье не были в безопасности от них. Вильгельм Оранский пытался держать их в разумных рамках, дал им устав и назначил адмирала, но с таким же успехом можно было пытаться обуздать носорога. Главными вождями морских гезов были Гийом де Блуа, адмирал Треслонг и Гийом де ла Марк, потомок знаменитого «дикого вепря Арденн», очень похожий на своего предка. Ни одно событие на «испанском море» не обходилось без участия морских гезов. Над ними не было никакой гражданской власти, их воодушевляла свирепая ненависть. Многих из них палачи инквизиции лишили ушей и ноздрей или изувечили иным образом, и теперь они получили шанс поквитаться за все. Священников, монахинь и католических судей гезы обычно мучили до смерти, во всеуслышание заявляя, что относят это на счет Альбы.

История не сообщает, что думал об этом сам герцог. Вероятно, он считал морских гезов бандитами, с которыми со временем можно будет справиться обычным способом: отрезать их от баз. В данном случае эта задача требовала дипломатических усилий. Королева Елизавета Английская, как можно было ожидать, позволяла гезам пользоваться английскими гаванями для пополнения запасов продовольствия и торговли награбленным, но ей не хотелось слишком раздражать Филиппа Испанского. Когда из Мадрида начали поступать резкие протесты, она официально объявила, что закрывает свои порты для морских разбойников.

Это было в начале 1572 года. Немецкие порты находились далековато и представляли собой не очень хорошие рынки для сбыта. Возможно, что дискуссии между гезами о том, что делать, были в самом разгаре, когда 1 апреля поднялся несезонный западный ветер и занес двадцать восемь их кораблей под предводительством Треслонга в эстуарий Шельды. Они стали на якорь недалеко от Брилла на острове Вальхерен, и горожане сообщили им, что гарнизон испанцев ушел в Утрехт, чтобы обеспечить выполнение эдикта о государственной измене.

Треслонг решил занять город, гезы подожгли северные ворота и прорвались в них, пользуясь мачтой как тараном. К католическим церквам и прочим религиозным заведениям они отнеслись как обычно, но жителей не обижали. Затем они собрались оставить город, но Треслонгу пришло в голову, что здесь решение проблемы порта. Вместо того чтобы уйти из города, он спустил на берег несколько пушек и поднял флаг принца Оранского.

Известие об этой безумной выходке вызвало цепную реакцию. Жан де Анен-Льетар, граф Боссю, губернатор Голландской провинции, привел значительные силы, чтобы вернуть город. В Брилле находилось не более трехсот гезов, но горожане помогли им обороняться. Кто-то открыл шлюз, и испанцев снесло на плотину, где их расстреляли с кораблей. Большинство баркасов, на которых они прибыли к городу, были захвачены. Боссю еле унес ноги; его силы были полностью разбиты.