Битва за УдивЛу

– Мой отец, Леонардо Прайд, создал этот прототип Убежища незадолго до того, как я родился, – начал Кадм, не вставая с кресла и не отводя окруженных морщинками глаз от черепа на коленях. – Раньше, за много лет до этого, он возглавлял проект «Историческая голография», но его ужасно расстраивали программные и информационные ограничения при воссоздании исторических персонажей. Это были просто ходячие базы данных, напичканные фактами и измышлениями. А вот если бы существовала запись каждой секунды жизни какого-нибудь человека, можно было бы сотворить идеальную голограмму.

– Так ты просто голограмма? – Зиа протянула руку, чтобы потрогать Кадма.

Тот отмахнулся:

– Я обратное явление. Голография просто гарантирует, что мое воспитание неизменно и выверено. – Из кармана своего одеяния Кадм вытащил старенький омнипод на потрепанном ремешке. Он активировал какую-то программу и выключил свой антикварный торшер. Заработал подвешенный к перекладине на потолке большой голопроектор, и темная комната осветилась. – Вот посмотрите, как прошлое определяет будущее.

Зиа и Джен оказались внутри иллюзорной библиотеки – маленькой комнаты в старом викторианском особняке, залитой солнечным светом. На полках, где рядами громоздились черепа, теперь стопками лежали книги, а между ними – голографические модели зданий и космических кораблей. Негромкая музыка заиграла из невидимых динамиков – похожая на ту, что Зиа услышала, впервые попав в Новую Аттику. За окном под порывами легкого весеннего бриза тихонько позвякивала музыка ветра, пчелы и бабочки перелетали с цветка на цветок, словно танцуя. Внезапно прямо перед Зией зависла колибри, впорхнувшая из сада.

– Кэп? Кэп, ты внизу? – позвал голос, очень напоминающий голос Кадма.

Зиа обернулась и увидела, что настоящий Кадм по-прежнему сидит в кресле, закрыв глаза и поглаживая длинные усы. Он открыл глаза и указал на того, кто говорил – где-то в коридоре. Зиа и Джен прошли вперед по голографическому коридору, куда он показывал, и оказались на ярко освещенной кухне. В дверном проеме стоял дородный мужчина с кустистыми седыми бровями и бородой. В гараже за его спиной беззвучно парил над землей безупречно вычищенный летающий аппарат. Зиа узнала человека перед ней.

– Это мой дедушка, – сказал Джен и ткнула пальцем голограмму, но мужчина не отреагировал.

– Мне кажется, он в библиотеке, занимается, – сказала изящная темноволосая женщина от кухонной раковины. На ней были грязный полукомбинезон и соломенная шляпа с большими полями. Из заднего кармана торчала пара садовых перчаток, и Зиа рассмотрела, что она споласкивает свежесрезанные цветы. Держа в руках букет, женщина грациозной походкой направилась из кухни в библиотеку – прямо сквозь Зию.

– Бабушка, – сказала Джен.

– Кэп, милый, твой отец уезжает по делам. Хочешь поехать с ним? – Вопрос миссис Прайд гулко прозвенел в прихожей.

– Нет, спасибо, мам, – ответил детский голос. – Я тут занят своими новыми изобретениями.

– Ладно, добро. Скоро вернусь, – с улыбкой ответил Леонардо и вышел в гараж.

– Прихвати яблок, если сможешь, – крикнула вслед ему миссис Прайд. – Сейчас самый сезон.

– Они что, ели прям настоящие фрукты? – изумилась Джен, глядя широко раскрытыми глазами.

Девушки вернулись в библиотеку. Настоящий Кадм все так же понуро сидел в кресле, пока вокруг проигрывалась голографическая сцена. Зиа обратила внимание, что на ковре с хитро переплетающимся узором разложены кубики из конструктора и рисунки.

– Что сегодня изобретаешь? – Миссис Прайд расставляла цветы в хрустальной вазе, стоявшей на маленьком столике.

– Роботов, – ответил детский голос. Зиа увидела, что губы Кадма шевелятся – он произносил те же слова синхронно с голограммой. – Проектирую роботов.

– Там был вот этот Кадм, – прервал сцену старый Кадм и поднял череп. – Кадм ноль-один. Здесь в этой записи ему всего десять лет. Каждый следующий Кадм соглашался, что это один из лучших периодов наших жизней.

«Он клон».

До Зии наконец дошло. За пределами голографической сцены раздался гром. Она взглянула в спроецированное окно – там сверкало безоблачное лазурное небо.

– Эту жизнь. Любовь и поддержку семьи – вот что я хотел воссоздать для своего народа. – Кадм с трудом поднялся и обошел голограмму. В ярком свете Зиа увидела, что на его одеянии – пятна крови.

– Ты делаешь немыслимые вещи, Кадм А. Прайд, – сказала миссис Прайд, разглядывая один из рисунков с роботом. – Держу пари, быть тебе однажды великим изобретателем, как твой отец.

– И ты воссоздал эту идеальную жизнь, отец, – проговорила Джен, осторожно обнимая Кадма. – Чтобы я и все остальные твои дети могли ею наслаждаться.

– Нет, – покачала головой Зиа. Голографическое прошлое Кадма передавалось настолько полно, настолько осязаемо, что трудно было абстрагироваться от картинки перед глазами. – Этот мир – он больше не существует. Его нет.

– Но я восстановил его, – с гордостью в голосе возразил Кадм. – Ощущение любви, безопасности, гармонии – все это здесь, для всех, как было когда-то. Как должно быть.