Битва за страну: после Путина

— Существует, — подтвердил Столбов. — Форсировать не будем, но за несколько лет доведем до конца. Руководители национальных республик, как мне известно, люди грамотные, понимающие, и будут только поддерживать этот процесс. В случае саботажа или, не дай бог, старой неумной шутки на тему «устроим вам вторую Чечню», можно не сомневаться — процесс ускорится. Ответ закончен, добавлений не будет.

Зал опять зашуршал. Татьяна улыбнулась, хоть на душе было тяжко и тоскливо: Столбов ни разу не взглянул на нее после инцидента с НТВ. Казалось, она видит, как на лентах информационных агентств вспыхивают сообщения-«молнии».

— Всеслав Светлицкий, «Завтра литературной дуэли России». Господин президент, в сети Интернет ходят списки ваших сотрудников, уличенных в контактах с Госдепартаментом США. Как вы намерены реагировать?

— Любые реакции — после указания авторства и источника. До этого будет, как при Петре Первом — анонимные доносы сжигаются не читая.

— Виталий Черемушкин, журнал «Ворох сплетен». Михаил Викторович, правда ли, что у вас невенчанная жена, беременная до замужества?

Столбов сделал шаг вперед и взглянул на Виталия Черемушкина. Тот попытался оторвать взгляд…

…И понял, что на это шансов не больше, чем трехлетнему малышу вырвать свою лапку из руки мамаши, ведущей его к стоматологу. Черемушкин смотрел в глаза Столбова, и в этом взгляде, действительно, было путешествие, причем в такое место, из которого детский стоматолог кажется добрым волшебником.

Соседи-журналисты отвернулись, Черемушкину показалось — исчезли. И он, ввергнутый в пустоту, летел-кувыркался в страшный мир, где такой взгляд становится приказом с последствиями. И он уже не видел — чувствовал эти последствия. То ли кино, то ли генетическая память.

Он ощутил себя рухнувшим навзничь: на унавоженный снег, на склизкий пол застенка — не важно. И над собой злые, веселые лица то ли в волчьих шапках, то ли в треуголках, то ли в фуражках, — короткими, копытными ударами, топчущими его живую требуху. Букет хриплой боли, не находящий выхода из изуродованного тела. И несказанную, но понятную просьбу: «Признайся, скажи, и не то, что, правда, а то, что нужно. Тогда каблук, носок, вся подошва медленно съедет с твоего живота и лица».

Черемушкин чуть ли не принудительно вздохнул, усилием воли сбросил морок с глаз и понял: ничего такого не произошло, это лишь Столбов на него так посмотрел.

— Правда, — спокойно ответил Столбов, как отвечал и на другие вопросы. — Беременная до замужества — потому что люблю, не сдержался. Грешен сам. Невенчанная — обвенчаемся на Красную горку.

И, опять повторив пристальный взгляд, произнес:

— Уточнения нужны?

— Нет, — спокойно, едва ли не с достоинством сказал Черемушкин и сел.

«Узнать бы источник, поспрашивать, откуда дровишки? — подумала Татьяна. — Только зачем? Не мстить же…»

— Елена Федотова, «Русский репортер». Михаил Викторович, какие задачи для страны вы считаете первоочередными?

— Спасибо за вопрос по делу. Отвечаю. Задача России сделать смертность, особенно мужскую, более-менее европейской. Одновременно поймем, как рождаемость хотя бы приблизить к азиатской.

— Так на Кавказе она такая и есть.

— Пусть и остается. А в Нечерноземье будет кавказской.

— Вы представляете, как этого добиться? Платить за каждого рожденного ребенка и запретить аборты?

— В том числе и так. Детские пособия должны покрывать половину расходов на содержание ребенка хотя бы первые десять лет. Сделать аборт так же просто, как вырезать аппендицит, можно будет только в случае замершей беременности или по другому, столь же серьезному медицинскому показанию.

За четыре с лишним часа зал немного устал, но тут все же проснулся. Кто-то сказал: «Давно пора». Впрочем, реплик: «Варварство», «Клерикализм», «Бесчеловечность» раздалось значительно больше.

Столбов некоторое время слушал эту воркотню, прихлебывая минералку. Когда стало тише, сказал:

— Дорогие мои, это не бесчеловечность. Это, напротив, основной принцип новой России: главная наша ценность — люди. Люди должны быть живы, здоровы, образованы — без этого нельзя и понимать, что такое хорошо, а что такое — плохо. Младенец в утробе — тоже человек, и государство сделает все, чтобы дать ему шанс родиться. Государство возьмет на себя все хлопоты, связанные с рождением: все анализы, обследования, чтобы единственным расходом в семье был букет цветов от мужа. А если мать-одиночка, тогда букет от государства. Врач в системе страховой медицины будет получать столько, чтобы с него можно было спрашивать за качество работы. Медицина действительно будет бесплатной, кроме косметических операций. Принудительное лечение пьяниц появится, а вот вытрезвители не вернутся: чрезмерно бухих граждан будем доставлять в больницы, только в специализированные отделения, чтобы если дураку совсем плохо станет, до реанимации было бы недалеко. Людей у нас осталось мало, надо их беречь и делать лучше. Спасибо, что выслушали.

* * *

Запись в журнале популярного блогера gondon-pavlon.