Битва за сектор. Записки фаната

В Минск прибыли рано утром, еще до рассвета, накрапывал дождь. Чтобы укрыться от непогоды, мы залезли в купейные вагоны, отогнанные в ночной отстой. Я расположился в одном купе с Мариной. Где-то за стенкой попискивала Падшая женщина, то ли ее кто-то трахал, то ли она чихала. А Марина посвящал меня в историю армейского фанатизма:

- Есть нормальные команды, тот же «Зенит» - в принципе команда нормальная, а есть - «мясо». Одного только не пойму, зачем фанаты «Зенита» дружат с «мясниками»? «Мясники» - это же ублюдки, Ара! Они не держат слова. Как-то мы с ними договорились биться десять человек на десять человек. Мы сдержали слово, а их приперлось человек двадцать, да еще и с арматурой. Кто они после этого? И ты знаешь, «Спартак» никогда бы ничего не завоевал, если бы за него не болели люди из Политбюро.

Затем Марина начал читать антиспартаковские стихи:

И говорил Олег Романцев,

Что родом он из мексиканцев.

Какой ты, на хуй, мексиканец!

Ведь ты ж «спартаковский» засранец!

- Классные стихи! Только я не понял, при чем тут мексиканцы? Ведь Романцев не похож совсем на мексиканца…

- Да это так… для рифмы… Играть-то он все равно никогда не умел. Или вот еще послушай:

Мясник, ты снова рвешься ввысь.

Смотри, мясник, не наебнись,

Ведь в 78-м году

Ты вылетал уже в пизду.

- Здорово, Марина! Просто здорово!

- А как тебе это: «По воротам бил Хапсалис - на трибунах все уссались».

- Просто супер, Марина! Хапсалис - тот еще мазила. А на хоккее вы чего-нибудь распеваете? Как поддерживаете игроков?

- Да те же шизовки, что и на футболе, кричим. Но есть одна специальная песня:

И снова армейцы выходят на лед.

Огромный город победы их ждет.

Дроздецкий Коля свой гол забьет,

И наши армейцы выйдут вперед!

Песню надо было петь на мотив советского шлягера «Наш мир непрост». «Классно переделали!» - подумал я и решил, что для СКА эта песня тоже подходит, достаточно лишь поменять Колю Дроздецкого на Колю Маслова. Мне удалось привить традицию петь эту песню на матчах СКА, а когда в Ленинград вернулся доигрывать мега-звезда советского хоккея Николай Дроздецкий, то можно уже было ничего и не переделывать.

Из-за стенки перестали доноситься писки Падшей женщины. Я и Марина постепенно проваливались в сон. Проснулись мы от криков в коридоре вагона: «Стоять! Всем на пол! На пол все легли! Куда, сука?!» Спросонья я не сразу разобрался, что стряслось, отворил дверь купе и тут же упал от сильного удара в грудь. Падая, ударился головой о столик и потерял сознание. Очнулся я от того, что меня кто-то бил по щекам, этим кто-то оказался мент.

- Давай вставай, вставай, быстро!

Я поднялся. Марины рядом не было, как потом я узнал, он сумел быстро открыть окно, выпрыгнуть и убежать. Ведь если бы его взяли менты, то на свободе он бы оказался не скоро - за грабеж в совке давали большие сроки.

Марина потом объявился в Ленинграде. Не знаю, каким образом, но он потерял штаны и ходил в хлопчатобумажных тренировочных с пузырями на коленках. Он спросил, нет ли у меня штанов, которые я мог бы ему подарить. У меня были штаны, мне они достались от моего родственника, московского модника, но я в них ходить не решался, это были серые брюки в клетку, а гульфик не закрывался клапаном. Но Марине они понравились.

- На тебе взамен, - сказал он, и снял с себя джинсовую куртку. А джинсовая куртка по тем временам была большой ценностью. В ней я проходил аж до второго курса института.

Что до той облавы в Минске, то нас вычислили работники железной дороги и сообщили ментам. Правда, все обошлось. Менты проверили наши документы и всех отпустили.

- В вагоны только больше не залезайте, сидите в зале ожидания, - сказал, выдворяя нас, добродушный пожилой мент.

Естественно, небольшие проблемы возникли у Падшей женщины: документы она потеряла вместе с вещами. Падшая женщина провела в пикете на час больше, чем мы.

- Парни, дайте закурить, а то я устала, - только и сказала она, когда села рядом с нами. Ее и без того грязные тренировочные были заляпаны пятнами слизи.

В моем послужном списке есть уникальный выезд - Таллин, куда в октябре 1985 года были перенесены два домашних (!) матча СКА. Ни до, ни после этого в Таллине матчи хоккейного чемпионата Союза не проходили. В Эстонию я поехал вдвоем с приятелем, далеким от околоспортивных дел. Он просто поехал со мной за компанию - развеяться перед службой в армии. Мы три дня провели в Таллине, от нечего делать обошли все музеи. На ночлег нас приютила команда, защитник Игорь Евдокимов отдал мне свой матрац, и я спал на полу в его номере.