Битва за сектор. Записки фаната

Верблюд, Клоун, Фильтр, Портвейн, Фашист не были моими друзьями. Но я не мог не общаться с ними. Если бы я игнорировал их, то меня бы просто отвергла тогдашняя фанатская среда. То есть поддержание знакомства с такими персонажами было просто частью фанатского ритуала.

А дружил я совсем с другими ребятами, которые были младше первого поколения фанатов года на два - на три, но в ранней молодости это - значительная разница. Сократес, Смолин, Копеечник, Доктор, Противогаз, Рулет, Фюрер (Дюрер), Макс Пацифик - были совсем не похожи на парней, вроде Верблюда. Для нас, во всяком случае - для меня, на первом месте было то, что мы называли «движухой» (потасовки, выяснение отношений с конкурентами), а на втором - игра: футбол, а для меня - хоккей. Конечно, мы тоже выпивали, иногда очень крепко, но для нас это был не более чем ритуал, а не потребность. После каждой такой выпивки мы приходили в себя несколько дней.

Те, кто пришел в фанатизм ради движухи и игры, сумели выжить в суровые 90-е, а кое-кто не только выжить, но и неплохо устроиться в этой жизни. Так, Сократес создал свое адвокатское бюро, Доктор стал хозяином стоматологической клиники, Пацифик из ларечника превратился в хозяина сети магазинов…

Причем и Сократес, и Доктор продолжают ходить на футбол, а иногда и ездить за командой, точнее - летать.

А те, кто пришел в фанатизм ради выпивки, давным-давно сгинули. Тот же Комиссар, которого я свел с фанатами, погиб, он вел автомобиль пьяным и разбился. Мы учились в одном классе, он был примерным учеником, мальчиком из хорошей семьи, занимался спортом. Но никогда не отличался твердым характером, самостоятельностью. Он всегда хотел находиться в окружении сильных, крутых. Это его и подвело: те, кого он принял за крутых, частенько допивались до скотского состояния.

Да, фанатов того времени нельзя представить без алкоголя, без пьянок. Трезвенников среди нас не было, это точно. Однако для нас возлияния и показное хулиганство были просто частью общего эпатажного поведения. Мы, сознательно или нет, бросали вызов той действительности, которая нас окружала. Все были серыми, а мы носили цвета, все старались быть правильными, не высовываться, а мы пили, дрались и хулиганили. В советской системе люди знали, что с ними произойдет через год, два, через десять лет. Это называлось «уверенностью в завтрашнем дне». На самом деле в их жизни просто ничего не происходило, каждый день одно и то же, а летом - отпуск на Черноморском побережье. А в нашей жизни была Игра. Мы никогда не планировали ничего наперед, так как не знали, вернемся ли с ближайшего выезда или нет. Мы жили, рискуя. Кто-то выиграл, кто-то проиграл. А разве должно быть иначе?

ГЛАВА 5 ДОЛОГ ПУТЬ У НАС С ТОБОЮ

Выезд в Одессу в мае 1985 года, пожалуй, стал поворотным в моей фанатской карьере. Если до Одессы я имел репутацию правого фаната, который с какого-то перепуга начал фанатеть за СКА, то после Одессы товарищи стали считать меня отмороженным на всю черешню.

К тому времени я уже полностью переформатировался в фаната СКА, имел репутацию «единственного питерского коня», но продолжал переживать и за «Зенит». На СКА я имел всего один выезд, потому что, кроме меня, за армейцами никто ездить не хотел. И чтобы поучаствовать в выездном суппорте, мне ничего не оставалось делать, как ездить за «Зенитом».

Правда, мои зенитовские приятели опасались, как бы я не появился на их выездном матче в красно-синем прикиде: шарфе и свитере (который тогда назвали странным словом пусер).

- Мы с Сократесом договорились: если ты, Ара, приедешь в Одессу в «конской сбруе», мы силой отнимем ее у тебя, снимем, а отдадим только после того, как вернемся в Питер, - признался мне Вадик Смолин. А я, ничего не зная о заговоре друзей, приехал в знаменитый черноморский город в обычном, как бы сейчас сказали, кажуальном прикиде, а Смолин выдал мне в Одессе футболку с зенитовской стрелкой и с номером 13.

По дороге я вновь побывал Москве, на матче сборной СССР со сборной Швейцарии - шел отборочный цикл на чемпионат мира 1986 года. Наши выиграли 2:0, и я со спокойной душой отправился дальше. В Москве мы пересеклись с молодым фанатом «Зенита» Вадиком Богдановичем, который никогда не имел денег в кармане, за что и был прозван Копеечником. Не было денег у Вадика и на этот раз, но он очень хотел побывать в Одессе. А я купил билет в плацкартный вагон на поезд Москва-Одесса.

- Ара, может, впишешь меня?

- Если только в «гроб». Полезешь?

- Конечно! Конечно, полезу!

Мы отправились на Киевский вокзал. Копеечник под видом провожающего вошел со мной в вагон. Повезло, что у меня оказалась нижняя полка. Пока в вагоне не собрались пассажиры, Копеечник залез в ящик для багажа под моей полкой, я закрыл его, а чтобы он не задохнулся, между полкой и ящиком положил коробок спичек.

Проводница в суматохе забыла о провожающем, который куда-то исчез. Из Москвы мы отъехали часа в два дня, а Копеечник из «гроба» вылез под ночь, когда все уже ложились спать, чем смертельно напугал моих соседок -бабушек-хохлушек.