Битва за Рим

Флакк взял паузу, ожидая реакции олигарха. Крассовский молчал, стоило выслушать речь принцепса до конца. Не вмешивались сенаторы. Несмотря на почтенный возраст, Луций Валерий славился ораторским искусством, и государственные мужи предпочли отойти на второй план. Зная опыт старика, искушенного политическими интригами, сенаторы решили, что говорить с выскочкой должен принцепс. Флакк продолжил говорить, уверенней прежнего, чувствуя, что выводит разговор в правильное русло. Но как бы не был хорош Флакк, Марк Робертович прекрасно понимал, что старик в конце концов предложит ему отвести от Рима легионы, чтобы нивелировать нависшую над сенатом угрозу расправы. Как бы то ни было, прежде чем перейти к действиям, следовало понять, что может предложить твой враг. Именно поэтому олигарх внимательно слушал распинающегося старика, который покраснел, весь взмок и прятал трясущиеся от волнения руки. Уж в чем, а в переговорах Крассовскому было чем крыть, не зря в России он заработал миллиардное состояние.

– В Республике наступили тяжелые времена, – продолжал Флакк. – У власти как никогда нужны сильные люди, сильные не только телом, но и духом! А где же сейчас брать таких людей, кто не преследует корыстных целей подняться по карьерной лестнице вверх? Что за молодежь пошла нынче? – Луций Валерий скорчил недовольную гримасу на лице, отмахнулся, показывая свое пренебрежение. – Некому нынче поднимать Рим с колен! Теперь-то понимаешь, почему сенат так встретил тебя, Марк Лициний, и не сразу разглядел, что за рукой, в которой ты держишь меч, протянута вторая рука, помощи!

Крассовский расплылся в улыбке. Хорошо выворачивал старик, гладко стелил. Марк Робертович поймал себя на мысли, что принцепсу хотелось верить в его тонкой игре. Видя, что олигарх внимательно слушает, Флакк продолжил.

– Чего уж теперь скрывать, теперь, когда с нами более нет Ореста и Суры, я полагаю, что могу говорить от лица всего сената, господа? – он оглядел римлян, собравшихся в большом зале, возражать никто не стал. – Ты, Красс, видишься мне лучшей кандидатурой на пост одного из консулов, и именно твою кандидатуру сенат будет предлагать центуриатным комициям! Я правильно говорю, господа? – сенаторы одобрительно загудели. – Мы вытянем жребий, узнаем имя интеррекса, который созовет комиции на Марсовом поле! Скоро иды, никто не будет оттягивать с решением! Не мне тебе рассказывать, Марк, что благодаря Счастливому Сулле на наше решение не сможет наложить вето ни один трибун, – Флакк прищурился, пожирая глазами олигарха. – Мы станем крепчайшим оплотом решений, которые вздумается тебе принять! Что скажешь, Марк? Слово за тобой!

Он закончил свою речь, облизал пересохшие губы. Принцепс волновался и несмотря ни на что не мог скрыть своего волнения. Крассовский в ответ приподнял бровь, скрещивая руки на груди. Флакк энергично почесал макушку.

– Зная всю преамбулу нашего с тобой договора, было бы разумным, если бы кандидатуру второго консула тоже назвал ты сам, как и имя начальника конницы… – нехотя выдавил он.

– Ты серьезно, Луций Валерий? – спросил олигарх.

– Да-да, вполне, – смутился принцепс. – Я знал твоего отца, Публия Лициния, отличный был человек, блестящий политик, военачальник! Консул, цензор, видный сенатор…

– Не стоит, – мягко перебил Флакка Крассовский, прикладывая указательный палец к губам. – Это все, что ты мне хочешь сказать?

– Нет конечно! – спохватился старик. Он поджал губы, которые тут же побелели от напряжения. Принцепс переглянулся сначала с одним сенатором, потом с другим, и Марк Робертович видел, как мужчины, на которых смотрел Флакк, ответили принцепсу кивками. Наконец, взгляд Луция Валерия вернулся на олигарха. – Ты хочешь стать диктатором, Красс? За этим ты явился сюда? Понимаю твои устремления, так же говорил Сулла, когда со своими войсками подошел к Риму! Сейчас об этом говоришь ты! Просто на секундочку подумай, чем закончилась сулланская диктатура и как кончил сам диктатор? Оно стоит того? – с заботой в голосе спросил он.

– Я хочу, чтобы комиции были собраны сегодня же, Флакк! – взревел Крассовский. – Сегодня я хочу иметь решение и вступить в должность диктатора, или у тебя есть какие-то возражения, принцепс? Какие-то возражения есть у кого-то из вас? – олигарх посмотрел на сенаторов, которые поспешно устремляли свои взгляды к полу.

Люди, собравшиеся в большом зале курии Суллы, мало чем походили на государственных мужей, решавших важные политические вопросы жизни страны. Эти бедолаги больше напоминали кучку напыщенных, до смерти напуганных идиотов, заботившихся о судьбе собственных шкур. Отнюдь не таким Марк Робертович представлял себе древнеримский сенат, при одном упоминании которого многие теряли дар речи. Никто из облаченных в тоги с пурпурными лентами людей даже не пытался что-либо возразить, что-то противопоставить Крассовскому. Смотрелось это низко и мелочно, недостойно не то чтобы политика, а даже римского гражданина.