Битва за Рим

Слуга, вышедший из триклиния, обнаружил сына скончавшегося хозяина в объятиях утешителя, сияющего, подобно Аполлону, победным торжеством. Слуга заморгал и тряхнул головой. Не иначе игра воображения…

– Мне пора, – бросил Сулла слуге. – Поддержи его. И пошли за родственниками.

Выйдя на спуск Виктории, Сулла стоял на месте довольно долго, пока глаза не привыкли к темноте. Затем, тихонько посмеиваясь про себя, он зашагал по направлению к храму Великой Матери. Завидя бездну сточной канавы, он бросил туда пустой пузырек.

– Vale, Свин! – провозгласил он, воздев обе руки к хмурому небу. – О, теперь мне лучше!

– Юпитер! – вскричал Гай Марий, откладывая письмо Суллы и поднимая глаза на жену.

– Что случилось?

– Свин мертв!

Утонченная римская матрона, которая, по мнению ее сына, не вынесла бы словечка крепче, чем «Ecastor!», и глазом не моргнула: она с первого дня замужества привыкла, что Квинт Цецилий Метелл Нумидийский именуется Свином.

– Жаль, – произнесла она, не зная, какой реакции ждет от нее супруг.

– Жаль?! Какое там! Это хорошо, даже слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Марий снова схватил свиток и развернул его, чтобы прочесть все сначала. Размотав бесконечный свиток, он стал читать жене письмо вслух срывающимся от радостного возбуждения голосом: