Битва за небо

Андрей сам во фронтовой Москве не был, знал по истории, по словам очевидцев. Кое-кому из летчиков полка удалось побывать в городе, они его не узнали. Маскировка, заклеенные крест-на-крест бумагой окна, зенитки на улицах, на перекрестках противотанковые ежи и мешки с песком, патрули.

Его дело – летать. В дни наступления количество вылетов возросло. От усталости, пока самолеты заправляли топливом, заряжали боекомплект, летчики засыпали в кабинах.

Андрею удалось уговорить командира полка на авантюру. Куда садились транспортные «Юнкерсы», в полку знали. Андрей решил сделать вылазку. По примеру немцев, на «свободную охоту». Подловить «Юнкерсы» на подходе к аэродрому или расстрелять на аэродроме, пока их будут разгружать. Командир долго сопротивлялся.

– Ты видишь, что пилоты измотаны?

– Вылечу сам, с лейтенантом Сопегиным.

– По Уставу не положено.

Устав – это фактически закон, и в нем было сказано, что основной тактической единицей в ВВС РККА было звено из трех самолетов. Один ведущий и два ведомых. Немцы после Испании воевали звеном из двух пар. В паре маневры выполнять безопаснее, быстрее. Наши пилоты это тактическое построение сразу отметили. Но бюрократическая машина любого Наркомата действовала медленно. Официально только в ноябре 1942 года разрешили звено из двух пар, четырех самолетов. И только к концу 1943 года такое построение разрешили в штурмовой авиации. А до того наши летчики действовали порой на свой страх и риск, зачастую без ведома командиров. Конечно, они знали, но закрывали глаза, поскольку эффективность пары в бою выше, а потери меньше. А сейчас Андрей просил разрешения на немыслимые нарушения Устава! Вылет парой и «свободную охоту»! Попрание всех инструкций! Так делали только летчики Люфтваффе. Андрей же полагал, если кто-то делает лучше, почему не поучиться? Ради справедливости надо заметить, что был в ВВС Красной Армии единственный полк – 176-й гвардейский истребительный, который воевал в «свободной охоте», не привлекался к сопровождению бомбардировщиков, показывал высокую боевую эффективность.

Командиры полков упорствовали по нескольким причинам. Первая – если узнают в дивизии, будет нагоняй. Донести о нарушениях есть кому – контрразведчик, комиссар. Если комиссары иногда летали, принимали участие в боевых действиях, коли имели летную подготовку, то контрики только стучать горазды были. А вторая причина – штатная организация полка. Звено – 3 самолета, в эскадрилье 3 звена, 9 самолетов, да еще один для комэска. Штаты и оснащение изменили в середине 1943 года. В истребительном полку положено было 34 самолета. В трех эскадрильях по 10 самолетов и 4 самолета в управлении полка.

Все же уломал Андрей командира. Вылетели ближе к вечеру. До захода солнца еще два часа, темнеет по-зимнему рано. Поскольку наземный персонал и пилоты вставали рано, готовя технику к полетам, то и отдыхали раньше, чем танкисты, артиллеристы, представители других профессий. На войне у каждого своя специфика. Например, для разведчиков ночь – самая горячая для действий пора.

Над передовой прошли на бреющем. С одной стороны – заметны, с другой – никто не успеет открыть огонь, слишком велика угловая скорость. Перелетев, набрали высоту. С двух тысяч метров местность отлично видна. Месяц назад, когда сопровождал Андрей наши «пешки», видел аэродром у села Монастырщина. Аэродром по досягаемости на пределе. До него 40 минут лета и обратно столько же, на саму штурмовку двадцать минут, а лучше уложиться в десять, чтобы резерв небольшой по бензину иметь. Из новых типов истребителей у «Яков» запас по топливу самый маленький.

Например, на «Як-3» с целью облегчения укоротили крылья, сделали меньше объемом бензобак, его стало хватать на 650 км, да и то при крейсерской скорости. Для «свободной охоты» «Як-3» уже не годились, хотя из всех яковлевских самолетов этот по показателям приблизился к «Мессершмитту» ближе всего. «Мессер» тоже на месте не стоял. На фирме конструкторов работало больше, чем во всех авиационных КБ Советского Союза. Каждый год выходили новые, улучшенные модификации. Если в Испании Андрей встречался с «Дорой», то сейчас с «Фридрихом» и «Густавом». Кстати, улучшая самолет по мощности мотора, вооружению, ухудшались весовые характеристики. «Худой» набирал «жирка», становился тяжелее. А «Як» вес сбрасывал, на вираже опережал «Мессера». Все же до конца войны фронтовые летчики считали, что для уверенной победы над «худым» потребны два наших самолета, причем новых типов – «Як-7,9,3»; «Ла-5» модификаций «Ф» или «ФН». «Лавочкин» был не прост в пилотировании, неопытному летчику справиться с этой машиной труднее, чем с «Яком». К тому же «Лавочкин» был тяжелее. Наиболее подходящим для него противником был «FW-190».