Битва за небо

Спать отчего-то совсем не хотелось. Да и возможностей заснуть было не слишком много – сибирский промышленник пребывал во власти кошмаров, перемежал громогласный храп со стонами, нецензурными выкриками и требованиями принести ему ямайского рома. Николай утешал себя тем, что где-то в районе полудня сосед проснется, пойдет в бар и просидит там до полуночи, но даже эти размышления не могли вернуть юноше сон.

Овцы послушно прыгали через заборчик, фехтовальные упражнения вспоминались и представлялись с безупречной четкостью. Когда же стало ясно, что многократно испытанные приемы не помогают, стройность мысли куда-то исчезла. Вспомнилась школа, сэнсэй, упавшая в обморок и не приходившая в себя двое суток Ксения, Пашка, едва не победивший будущего подмастерья за три часа до экзаменов. Николай думал о том, что Поликарп Матвеевич уже встал с постели, проделал утренние упражнения, вскипятил самовар и теперь терпеливо дожидается почтальона с новыми заграничными журналами. О том, что старшие ученики неторопливо просыпаются в отведенном для них крыле. О том, что с его отлетом в школе почти ничего не изменилось, разве что освободилась крайняя комната, да в церемониальной на одну из полок лег отслуживший свое именной вольт. Прогнать эти мысли отчего-то не удавалось – ни одна из проверенных техник контроля над мышлением не помогала. Вот тебе и качественное образование, меньше надо было ушами хлопать, больше практиковаться. Когда сто одиннадцатая овца флегматично перепрыгнула через заборчик и растворилась в воздухе, Николай понял, что заснуть не удастся, как тут ни старайся. Сосед-храпун не унимался, и подмастерью пришлось снова встать с порядком изъезженной койки.

«Лучше замерзну, чем помру от тоски и бессонницы», – решил юноша и бесшумно вышел из номера.

В Мариенбурге, гатчинском пригороде, еще несколько лет назад считавшемся отдельным поселком, все почтальоны знали привычку Поликарпа Матвеевича читать перед завтраком. Лишь немногие из них помнили, отчего письма в школу Архипова доставляются без задержек и промедления. Крышу почтового управления с тех пор неоднократно чинили – по совершенно иным причинам, – но это не мешало ветеранам почтовой службы вздрагивать от стука болтающихся на сквозняке форточек, а также ежегодно выделять средства на укрепление кровли и вызов трубочиста.

Вот почему конверт с печатью Департамента Психотехники добирался до Поликарпа Матвеевича не два с половиной дня, а только полтора. Доставить сообщение на первом этапе его пути взялся Федор Парамонов, гатчинский почтовый чиновник, по воле случая увидевший лицевую сторону конверта именно тогда, когда в его присутствии упаковывался мешок для перевозки корреспонденции из петербургского почтамта в гатчинский. Если бы не старый, граничащий с глубочайшим почтением страх перед Поликарпом Матвеевичем, Парамонов доставил бы письмо еще раньше, часов в десять вечера – сразу после того, как вернулся по железной дороге в родной город. Тем не менее, когда сэнсэй завершил каждодневную пробежку, в почтовом ящике его ожидало долгожданное известие.

Тихо хрустнул сургуч, стремительный взмах, свист рассекаемого воздуха – Поликарп Матвеевич мечом аккуратно отделил от лежавшего на столе конверта тонкую полоску, изучил полировку на предмет отсутствия царапин и только после этого проверил содержимое письма.

– Вот теперь все получится, – пробормотал сэнсэй, дотрагиваясь кончиком меча до самовара.

– Будешь звать Воронина прямо с самого утра? – поинтересовался гость сэнсэя, пододвигая к себе тарелку со вчерашними блинчиками. – Или прислушаешься к моему совету и не станешь форсировать события? Я бы рекомендовал устроить для Ксении малый курс самодисциплины. Футуроскопия – заманчивая способность, а будущее способно соблазнить даже самых крепких духом людей.

– Она уже получила урок, – возразил Поликарп Матвеевич. – Трехдневная кома не может пройти бесследно. Я не в силах придумать более грозное предостережение для девочки. Ей же до сих пор по ночам снятся кошмары. Моя спальня расположена через стенку от ее комнаты – я периодически слышу эти крики…

– Что она кричит? Признавайся! Она же что-то знает…

Сэнсэй смущенно отвел взгляд в сторону, не глядя на гостя, налил себе чаю и тут же ополовинил кружку.

– Мне беспокойно за Николая, – наконец-то пробормотал Платон Матвеевич. – Она зовет его, просит быть осторожнее. Очень много непонятных слов и оборотов. Мне иногда кажется, что они относятся к воздушной или морской тематике – это было бы еще как-то объяснимо.

– Девочка может рассказать об увиденном в подробностях? – Гость сосредоточился, запоминая каждое слово.

– Она просыпается от каких-то кошмаров, но ничего вспомнить не в состоянии, – покачал головой сэнсэй. – Теперь ты понимаешь, отчего я так спешу с Ворониным? Он в этих делах специалист и сможет защитить Ксению – мне очень хочется в это верить. Футуроскопия недаром встречается так редко. Этот дар очень опасен для обладателя…

Где-то в хозяйственном крыле хлопнула дверь. Гость быстро доел блинчик, допил свой чай и поднялся из-за стола.