Битва за любовь

— Хэлло, — очень оживленно сказала она, взяв обе руки Кэтрин в свои. Затем ее дразнящие глаза обратились на Хью. — Добрый вечер, мистер Мэнпинг, как мило с вашей стороны, что вы приехали, — произнесла она по-английски. — Я специально для вас выучила эту фразу.

Кэтрин вставила:

— Вы не должны дразнить Хью. Он может отомстить.

Иветта предостерегающе приложила палец к губам:

— Никто не знает об этой маленькой эскападе. Если Филипп услышит… — Она воздела руки, изображая ужас. — Он еще не приехал, но Марсель обязательно расскажет ему, если узнает об этом. Я обещаю вам вести себя безупречно. Пойдемте.

Другие гости оказались удивительно непохожи на обычную публику Иветты. Была, конечно, Марсель, но, кроме нее, был инвалид из Ниццы с женой, местный житель — владелец нескончаемых масличных плантаций с женой и смуглолицый адвокат с дочерью средних лет. Все очень вежливые и крайне дружелюбно настроенные. Французский и английский смешались, и вскоре атмосфера стала совсем праздничной.

В восемь часов Иветта философски вздохнула:

— Кто-то так некстати задерживает Филиппа. Он должен вот-вот возвратиться, но я думаю, что лучше нам сесть за стол. Марсель, ты предпочитаешь подождать его?

Марсель принужденно кивнула:

— Пожалуйста, садитесь и начинайте; я здесь подожду Филиппа, и мы потом придем.

«Не надо мне было приходить, — думала Кэтрин, — физически я себя прекрасно чувствую, готова встретить все, что угодно, но это… так выбивает из колеи, слишком тяжко».

За столом царило оживление; француженки разговаривали о своих детях, мужчины обсуждали виды на урожай маслин, юридические казусы и влияние лета на приток туристов; остальные то присоединялись к разговору, то просто слушали.

Кофе и коньяк стали пить в саду, где магнитофонная музыка негромко звучала при лунном свете.

Кэтрин села на плетеный диванчик вместе с Иветтой, Хью поместился около них, с удовольствием куря. Гости разошлись по саду, освещенному столбами света из окон и фонарями вдоль подъездной аллеи. Слышался говор, негромкий смех довольных людей.

Иветта оставалась такой же оживленной.

— Видите? — спросила она у Кэтрин. — Я могу быть образцовой сестрой доктора. Я теперь всегда такая. Тогда получилось так, что, когда вы приехали в Понтрие, я как раз скучала и искала общества старых приятелей, которые пишут скверные стихи и мазюкают картины. А теперь перед вами настоящая Иветта Селье.

— И совершенно очаровательная девушка, — заметила Кэтрин. — Тебе так не кажется, Хью?

Он взглянул на чуть улыбающееся загадочное лицо Иветты.

— Хорошенькая-то она бесспорно, — сказал он осторожно, — но в следующий раз я сам буду выбирать, в каком месте мы будем пить чай.

— Неужели будет еще «следующий раз»? Спасибо, мой смельчак. Я этого не заслуживаю.

— Не заслуживаете, верно, — сказал практичный Хью. — Если бы вы приехали в Англию впервые, с вами не стали бы так… ходить вокруг да около.

— А как это «вокруг да около» — чего?

Он не ответил на ее вопрос.

— А вы когда-нибудь были в Англии?

— Даже несколько раз еще подростком.

— Вам понравилось?

— Мне нравится Лондон и ваши озера, только они слишком холодные.

— У нас пляжи совсем не такие, как здесь.

— Да, но я не увлекаюсь пляжами. А в Гонконге у вас есть пляжи?

— О, конечно, но они тоже не похожи на ваши. А вам интересен Дальний Восток?

— Я люблю восточное искусство, поэтому, может быть, мне и понравятся восточные люди. Когда-нибудь я буду путешествовать и, когда приеду в Гонконг, навещу там вас. Но к тому времени я буду седой и с двумя подбородками.

— На следующий год я оттуда уезжаю, — сказал он, — а у вас никогда не будет двойного подбородка. Вы слишком худенькая.

Она засмеялась:

— Вы самый серьезный человек, которого я встречала. Вы слишком старомодны!

— Наверное, — мрачно согласился он. — Мне скоро будет тридцать восемь, одной ногой уже в могиле.

— Какой глупый! Тридцать восемь — это такой чудесный возраст. Я говорила о ваших взглядах, а не о возрасте. Вы танцуете?

— Современные танцы? Нет.

— Тогда потанцуем по-старомодному. Послушайте, вы знаете эту песню? — она пропела несколько тактов под музыку. — Это про девушку, которая видит лицо своего мертвого возлюбленного в Сене.

— Бог ты мой! Ведь это ужасно.

— Очень красивая музыка. Пойдемте потанцуем под нее. С вашего позволения, Кэтрин?

— А он — не мой. Танцуйте сколько хочется, — ответила она.

Смотря на них, Кэтрин видела, что Иветта разыгрывает какую-то роль. Она не принадлежала к богеме, но и не была таким жизнерадостным созданием. Она была чем-то средним между этими крайностями — француженкой с солидной семейной основой. Разглядит ли это Хью? Даст ли ему Иветта возможность увидеть это?

Еще одна пара присоединилась к ним — король бала с Марсель. Она томно двигалась с раздражающей отвлеченной улыбкой на губах, как будто смотрела в свое будущее, которое состояло сплошь из роз, и все без шипов. Она еще увидит, что брак совсем не то, но с Филиппом…

Он подошел и сел рядом с Кэтрин, предложил сигарету и поднес ей зажигалку.

— Вам не хочется потанцевать? — спросил он ее.