Битва за Крым

Бывший комендант второго сектора обороны Севастополя генерал-лейтенант И.А. Ласкин писал: «Из высказываний командарма Петрова в беседах с нами в эти дни можно было заключить, что он ожидал главного удара врага на Ялтинском направлении, как это было в ноябрьском наступлении… Маршал Советского Союза Н.И. Крылов (в те дни начальник штаба Приморской армии) писал, что замысел Манштейна в тот момент нам был неизвестен, хотя о походе к Севастополю крупных сил врага в армии знали точно»[122].

Манштейн же решил наступать к Северной бухте Севастополя. Позже он писал: «Для того чтобы сломить сопротивление крепости, необходимо было в качестве предварительного условия по возможности скорее поставить под свой контроль порт — бухту Северную. Пока крепость имела морские коммуникации, при нынешнем положении дел противник по технической обеспеченности, а быть может, и по численности постоянно сохранял бы превосходство над нами. Поэтому главный удар должен был наноситься с севера или северо-востока в направлении бухты Северной, следовательно, совсем не так, как наносили удар союзники в Крымской войне, когда они имели господство на море. Для нас важен был не город, а порт. Только на севере наша армия могла использовать свою мощную артиллерию для поддержки наступления. Организация же ее боепитания через горы на южном участке при данных возможностях транспорта была нереальна, тем более что прибрежная дорога в любой момент могла быть взята под огонь противником с моря. Если укрепления противника на северном участке и были более сильными и многочисленными, чем на южном, то местность на южном участке — крутые скалистые горы — была чрезвычайно труднодоступной. К тому же дорожная сеть на южном участке была совершенно недостаточной. Чтобы создать ее, нужна была еще длительная работа.

Исходя из этих соображений, командование армии приняло решение наносить главный удар с севера или северо-востока. На юге решено было вести вспомогательное наступление главным образом с целью сковывания и отвлечения сил противника.

На севере должен был наступать 54-й армейский корпус, которому для этой цели были подчинены четыре дивизии (22-я, 132-я, 50-я пехотные дивизии и только подтянутая 24-я пехотная дивизия), а также большая часть тяжелой артиллерии.

Сковывающий удар на юге должен был наносить 30-й армейский корпус, имевший для этого в своем распоряжении кроме 72-й пехотной дивизии также переброшенную от Керчи 170-ю пехотную, дивизию и румынскую горную бригаду. Со стороны Керчи была подтянута также 73-я пехотная дивизия, которая должна была составить резерв войск, наступавших с севера. Таким образом, на Керченском полуострове остался только штаб 42-го корпуса с 46-й пехотной дивизией.

В горах Яйлы действовал штаб румынского горного корпуса с подчиненной ему 4-й горной бригадой, так как здесь с самого начала развернулось сильное, хорошо подготовленное партизанское движение. Партизанские отряды получили большое пополнение за счет рассеянных в горах частей Приморской армии и постоянно угрожали нашим коммуникациям как на дороге на Феодосию, так и на Севастопольском фронте южнее горной гряды.

Таким образом, охрана побережья обеспечивалась, помимо 8-й румынской кавалерийской бригады на восточном берегу, только немногими вновь созданными береговыми батареями да тыловыми подразделениями наших дивизий.

Конечно, если учесть, что советский флот имел господство на море, то этот фактор означал большой риск для командования армии. Но этот риск казался оправданным, если наступление на Севастополь начнется достаточно скоро, раньше, чем противник успеет на Кубани или на Кавказе сформировать новые силы для высадки с моря.

Момент начала наступления имел, следовательно, большое значение. По нашим расчетам, необходимая перегруппировка войск и снабжение артиллерии боеприпасами могли быть закончены к 27 или 28 ноября. На этот срок и было назначено начало наступления.