Битва за космос

Им пришлось позволить журналистам и фотографам из «Лайф» приходить к ним домой и следовать за ними повсюду, но вскоре обнаружилось, что это не особенно тяжело. Довольно скоро все женщины поняли, что им вовсе не надо постоянно быть начеку. Сотрудники «Лайф» были очень симпатичными. Журналисты-мужчины благоговели перед Гасом и другими парнями – в их поведении даже чувствовалось легкое дыхание зависти, потому что корреспонденты были примерно того же возраста, что и астронавты. Но они проявляли лояльность. Во всяком случае, у них были подрезаны крылья: ведь Гас, Бетти, а также другие астронавты и их жены имели право осуществлять цензуру за всем, что появлялось в журнале за их подписью. Но журналистов это вовсе не смущало. Ни на минуту! Можно было слышать, как кто-нибудь из парней обсуждает по телефону с журналистом «Лайф» рукопись статьи, внимательно проходясь по каждой строчке и многословно объясняя, что должно остаться, а что нужно выкинуть. Да, у сотрудников журнала порою были собственные представления о том, что можно считать искренним, красочным и хорошим материалом. Они любили заострять внимание на таких темах, как соперничество между парнями, на таких увлекательных вещах, как выпивка-и-автомобиль, а также на теме страха и храбрости, о которой в братстве никто никогда не говорил… Ну и черт с ними! Дело было вовсе не в том, что ребята хотели прославиться как крутые парни в открытом космосе – нет, главное заключалось в том, чтобы не быть полным идиотом и не раскрыть подробностей своей личной жизни. Каждый кадровый офицер, и особенно младший, знал, как надо обращаться с прессой; перед нею лучше всего представать только в одном виде – с рукой, поднесенной ко лбу и намертво застывшей в военном приветствии. Если же ты позволил превратить себя в личность, дал изобразить себя как эгоиста или повесу, после этого оставалось только просить о пощаде. Это знали многие, включая генерала Джорджа Паттона. Именно так получилось со Скоттом Карпентером. Он был открытым и прямолинейным парнем и как-то рассказал одному из сотрудников «Лайф» о своем детстве и отрочестве. Получился классический «мамин пирог» – особенно в той части рассказа, где дедушка Скотта умер, а Скотт шатался по Булдеру, буянил и чувствовал себя чертовски плохо. Часть этих рассказов появилась на страницах «Лайф» без всякого согласования с НАСА, и Скотту пришлось несколько недель принимать на себя огонь… потому что он представил всю программу в дурном свете.

Что касается жен, то они рассуждали так же, как и все офицерские жены. Главным было не сказать и не сделать чего-нибудь такого, что могло испортить мнение о твоем муже. Но с «Лайф» не нужно было особенно беспокоиться на этот счет. Если Бетти или кому-нибудь еще случалось сказать в интервью что-то лишнее, они всегда могли взять свои слова обратно, прежде чем те появятся в печати. Время шло, и журналисты уже отчаялись вставить что-нибудь «личное» в свои статьи.

Мардж, жена Дика Слейтона, развелась со своим первым мужем; факт примечательный, но его нельзя было поместить на страницы «Лайф». «Разведенная жена астронавта» – сейчас это было просто немыслимое сочетание слов. Когда начался отбор астронавтов, Труди, жена Гордона Купера, жила отдельно от мужа в Сан-Диего. Журналисты «Лайф» могли знать об этом, а могли и не знать. Это был спорный вопрос, но в любом случае накануне битвы в небесах с русскими в журнале и речи не могло идти о непрочных браках астронавтов. Исключительные права на «личные истории» астронавтов и их семей, купленные журналом, не затрагивали таких опасных моментов.

И все же это самое «личное» не могло исчезнуть по взмаху волшебной палочки. Посмотрите, что они сделали с женой Джона Гленна, Энни. Энни была симпатичной и очень умной женщиной, но она страдала так называемым «легким заиканием» или «неуверенностью в речи». На самом-то деле она заикалась будь здоров: перед каждым слогом ей приходилось делать новый вдох. Энни относилась к этому с юмором и всегда могла сказать то, что хотела. Заикание действительно считалось недостатком – всюду, но не в журнале «Лайф». Здесь и речи не могло быть об ужасном заикании на «домашнем фронте».

Что же до Бетти, то ее вывели как умную, четко выражающую свои мысли и весьма компетентную Почтенную Миссис Астронавт. Большего она и не желала. Журналисты всегда могли умолчать о сыпи на лице или прыщах, если хотели заслужить место возле ангелов в отретушированном раю.

Глава седьмая На мысе Канаверал