Битва за Коррин

Теперь наиб испугался по-настоящему. Он просто пришел в ужас. Другие фримены переглянулись, понимая, о чем сказал старик.

Их судьбу теперь решит поединок червей.

Сколь многое зиждется на восприятии. Мы смотрим на события сквозь призму нашего окружения, а это затрудняет осознание собственной правоты. В том страшном деле, которое я должен исполнить — а это грех по всем объективным меркам, — проблема встает в своей ужасной, ни с чем не сравнимой очевидности.

Верховный башар Вориан Атрейдес

Во время самого процесса Квентину выпала милость не быть свидетелем операции, в ходе которой его «я» было отделено от его бренного человеческого тела. Живодеры кимеки извлекли мозг из его черепа до того, как он успел прийти в сознание. Теперь же через оптические сенсоры Квентин будет вынужден смотреть на тот ужас, который предстоял Вориану.

Юнона, казалось, испытывала необычайную гордость, глядя на все зловещие инструменты и аппараты, которыми была набита операционная. Медицинские инструменты сверкали отполированным металлом и плазом; скоро все они будут запятнаны кровью.

Даже будучи изолированным в своей емкости, Квентин не мог сдержать отвращения, какое он испытывал к предстоявшей процедуре превращения. Оставалось только молиться о том, чтобы верховный башар смог выполнить задуманное.

Два вторичных неокимека двигались по операционной, неохотно готовя ее к процедуре превращения Вориана Атрейдеса в кимека. Так же как и Квентин, они участвовали в этом действе против своей воли, но он сомневался, что в трудную минуту сможет рассчитывать на их помощь. Неокимеки работали молча и сноровисто.

Длинные массивные рычаги с шарнирами свисали с потолка и стен — наборы сверл, режущие лазеры, тонкие иглы-зонды, алмазные пилы и зажимы. Рядом с полированным железным столом стояли ящики, куда будут выброшены ставшие ненужными руки, ноги и прочие части бренного тела. По краям стола виднелись желоба для стока крови.

— Да, здесь будет небольшой беспорядок, — весело заметила Юнона. — Но цель всегда оправдывает средства.

— Кимеки всегда умели находить оправдания своим действиям.

— Ты, как я слышу, снова исходишь желчью, малыш?

— Вы собираетесь это отрицать? Мне трудно найти оправдания даже для себя, но верховный башар Атрейдес приказал мне постараться. — Он ненавидел слова, которые произносил, и себя за то, что говорил. — Стать кимеком никогда не было моим желанием. И вы не могли надеяться, что я легко с этим смирюсь… хотя теперь я начинаю видеть определенные преимущества.

— Я знаю, как упрямы могут быть мужчины. Я провела тысячу лет с Агамемноном. — Юнона снова весело рассмеялась.

Для участия в операции Квентину выделили маленькую ходильную форму с манипуляторами; этот механический корпус не мог представлять для Юноны с ее мощным механическим телом с более сложным устройством никакой угрозы. Она была титаном и легко могла сокрушить любого неокимека.

Пока монахи-неокимеки стерилизовали хирургические инструменты, Юнона принялась с удовольствием рассказывать Квентину, как привезут Атрейдеса и как будут укладывать его на стол.

— Я рассчитывала провести ему анестезию, чтобы мне было легче оперировать. Однако в каком-то смысле есть что-то очищающее и стихийное в грубой боли, которую испытывает живая плоть. Это последний шанс для Вориана почувствовать настоящую живую боль, а не ее имитацию. — Она хихикнула. Квентин подумал, что она просто очень зла и порочна и, видимо, была такой всегда, даже тысячу лет назад. — Вероятно, мы используем режущие инструменты без всякого обезболивания, без всяких лекарств… просто для того, чтобы он сохранил память об истинном мучении.

— Это больше похоже на садизм, а не на последнюю услугу, — сказал Квентин, продолжая играть возмущение, чтобы

Юнона не заподозрила, о чем он думает в действительности. — Если сын Агамемнона сознательно и добровольно присоединяется к вам, то зачем лишний раз его злить?

Он шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть медицинскую лазерную установку, режущие инструменты и приборы, предназначенные для ювелирной работы на человеческом мозге.

Юнона незаметно переместилась так, чтобы не допустить Квентина к самым основным инструментам. Она преградила ему путь к мощным пилам и тяжелому оборудованию, хранившимся в этой жуткой, гротескной операционной, хотя и не думала, что побежденный офицер сделает такую глупость — нападет на нее. Он просто никогда не получит в руки опасное оружие.

Но это был самый большой недосмотр Юноны. Она пренебрегла необходимостью думать в первую очередь о мелочах. Квентин прекрасно видел ту слабость, на которую титаны не считали нужным обращать внимание. У кимеков была ахиллесова пята, и не одна.