Битва за Дарданеллы

Мичманы «урииловские» смотрели на товарища восхищенными глазами: вроде бы и врет, не краснея, но качающиеся на волнах транспорты не оставляли сомнений в правдивости рассказчика…

***

Что ни день, то в Катторо прибывали новые и новые захваченные суда. Согласно еще петровскому уставу, призовые премии священны. Никто не может лишить права команду, захватившую приз, ее законной доли, величина которой определена раз и навсегда основателем флота. Но на сей раз захвачено в плен было столь много, что суммы выходили почти фантастические. В кастельновском трибунальстве, оплачивавшем поначалу призовые счета, в конце концов взвыли:

– Нет у нас более наличных! За какой-то месяц два миллиона рублей! А они все хватают и хватают!

С общего согласия капитанов решено было, что отныне по всем начислениям окончательный расчет будет произведен по возвращении в Россию, как это практиковалось в предыдущих средиземноморских экспедициях. (Если бы тогда кто-то мог предположить, во что все это выльется в будущем!)

Среди команд царил небывалый подъем, ведь призовые деньги исчислялись тысячами! Особо быстро богатели капитаны фрегатов и легких судов-каперов. Линко-ровские получали куда меньше, хотя Сенявин старался не обижать и их. Образовал главнокомандующий и общую кассу, из которой часть сумм выдавали армейцам. Что же касается флотских, то все, кто мог, рвались на крейсера! Там были не только деньги, но каждодневные погони и жаркие столкновения, смелые рейды и неизвестность впереди. Не об этом ли во все времена мечтают многие поколения молодых офицеров?

Матросы фрегатов чесали затылки, шалея от денег: за несколько дней они приобретали целые состояния. А офицеры подсчитывали и не верили глазам.

– Господа! – поражался какой-нибудь лейтенант из однодворцев, глядя в бумагу с длинными столбиками цифр. – Ежели так и дальше пойдет, то я самого миллионщика Куракина переплюну!

Венусцы были в фаворитах. Теперь, заходя в Катто-ро, матросы покупали себе бархатные портянки и шелковые исподники. Развозов смотрел на это сквозь пальцы: пусть побалуются! Офицеры закупали в кают-компанию все самое дорогое и изысканное: если вина, то из старых подвалов, если коньяк, то самый выдержанный. Что касается Броневского, то одну часть денег он переслал аккредитивом матушке в Россию, вторую Маше и ее маменьке, третью оставил себе, на всякий случай, ведь вся война еще впереди, да и путь в Россию не близок.

Пленных французов на берег сгоняли сотнями, а портовые склады были завалены захваченными товарами по самые крыши.

Из Петербурга прислали бумагу по начислению денег за взятые призы.

К осени в плену под охраной бокезских юнаков уже сидел генерал с полутора сотнями офицеров и тремя тысячами солдат. Мармон.'еще не начав по-настоящему воевать, уже лишился полнокровной бригады! А вскоре Сенявину улыбнулась небывалая удача. Дозорные фрегаты привели в гавань большой транспорт с четырьмя сотнями инженерных офицеров и ротой саперов, шедший в Константинополь к туркам, чтобы готовить последних к войне с Россией.

– Воюйте потихоньку! – наставлял Мармона вице-король Евгений. – Держитесь подальше от этого Сенявина с его башибузуками-черногорцами! Натравите на последних османов!

Но Сенявин это предусмотрел: соблюдая мир с турками, он строжайше запретил своим капитанам их трогать:

– Все наше снабжение идет через Босфор и Дарданеллы. Перережут турки пуповину, нам придется несладко. Мир с Портой нужен как воздух! В этом первое условие нашего успеха! – А каково второе? – спросили командиры.

– Второе? – Сенявин тяжело вздохнул. – Второе, увы, от нас не зависит. Мы удержим в своих руках Катторо, пока французы заняты большой войной на севере Европы. Но стоит им усилить Мармона и нам с нашими тремя тысячами штыков не устоять. Тут уж и черногорцы не выручат!

– Что же тогда делать?- поинтересовался командир «Петра».

– Исполнять свой долг, да уповать на Господа! – был исчерпывающий ответ.

Сенявин очень надеялся на войну Франции с Пруссией, которая бы надолго связала руки Наполеону. И это желание российского адмирала сбылось, причем весьма и весьма скоро. В конце октября 1806 года Франция вступила в войну с Пруссией, а в ноябре и с Россией. Одновременно с каждым днем стали ухудшаться отношения между Петербургом и Константинополем. На юге России запахло новой большой войной. Главнокомандующий всех российских вооруженных сил в Средиземноморье стал исподволь готовиться и к ней.

Вскоре над гористыми обрывами Далмации снова яростно заговорили пушки: то генерал-майор Попандо-пуло отбросил французов с занятых позиций, да еще захватил всю их артиллерию. Со стороны гор его удачно поддержали мрачные усачи митрополита Петра.