Битва за Дарданеллы

Владимир Броневский в своих воспоминаниях эту сцену описал следующим образом: «Лористон, удивленный такой переменой, прекратил переговоры и, свидетельствуя личное свое уважение адмиралу, сожалея о потерянном времени и прощаясь по обычаю французских дипломатиков, сказал, «что он от сей остановки опасается весьма бедственных для Европы последствий и что адмирал сим отлагательством навлечет государю своему и отечеству большие неприятности».

***

В конце лета 1806 года политический калейдоскоп, в который уже раз резко изменил весь расклад сил в Европе. Поэтому упрямый строптивец Сенявин в одно мгновение превратился в настоящего героя. Август 1806 ознаменовался крутым поворотом большой политики. Санкт-Петербург наконец-то удостоверился, что Лондон при всех брожениях тамошних умов никогда не пойдет на мир с Парижем. Профранцузски настроенный лорд Фок так и не смог пройти во власть, а миссия к Наполеону лорда Ярмута потерпела полное фиаско. Не сложился альянс у Парижа и с Берлином. С каждым днем в Пруссии росло раздражение действиями Наполеона. Еще бы! Французский император, наплевав на всех, беспардонно присоединил к себе добрую половину всех германских княжеств, в том числе и обещанный ранее Пруссии Ганновер. Фридрих Вильгельм, обидевшись на все это смертельно, сам начал разговоры о скорой и неизбежной войне с «лягушатниками». Что же касается России, то позор Аустерлица еще столь больно жег сердца россиян, что неприязнь к Наполеону была сильна, как никогда ранее. Александр Первый все более и более склонялся к мысли поддержать Фридриха Вильгельма и дать решающий бой зарвавшемуся корсиканцу.

– Миссия Убри была ошибкой! – признался Александр.- И теперь я вместе с моим верным другом Вильгельмом начинаю новую битву за Европу! Он повернулся к стоящему рядом дежурному генералу.

– А что там в Далмации? Сдал ли Сенявин французам или австрийцам Бокко-ди-Катторо?

– Нет, ваше величество! Сенявин, как всегда, упрям и своеволен! В Катторо он впился, как голодный пес в сахарную кость!

– Браво! – улыбнулся император. – Хоть одна приятная новость! Оказывается, иногда упрямство приносит пользу. Сенявин будет моим первым горчичником Наполеону! Немедленно передайте ему, чтобы Катторо ни в коем случае не отдавал и вышвырнул вообще французов из Далмации!

Как часто бывает в подобных случаях, неприятель узнал о наших намерениях куда раньше, чем мы сами. Поняв из срочной наполеоновской депеши, что новой войны с русскими не избежать и его катторская авантюра с треском провалилась, Мармон все же предпринял последнюю отчаянную попытку вырвать у Сенявина город. Он буквально забросал вице-адмирала угрожающими письмами, но никакого эффекта это не возымело. Все посягательства на Катторский порт Сенявин отклонял.

26 августа изнуренный бешеной скачкой курьер доставил вице-адмиралу письмо. С трепетом в душе Сенявин вскрыл его, пробежал глазами и сразу камень с души свалился. То было высочайшее повеление возобновить боевые действия с французами. Александр писал, что если до прибытия курьера Катторо уже сдано, то необходимо немедленно вернуть его назад. Слова «Воля его императорского величества есть на всемерное продолжение воинских действий…» вице-адмирал перечитывал, наверное, с десяток раз.

Прилагались к письму и запоздалые императорские награды за занятие Катторо: Сенявину учреждалось отныне ежегодно 12 000 рублей столовых денег, статскому советнику Сенковскому орден Святой Анны 2-й степени, осыпанный бриллиантами. Митрополиту Петру Негошу была прислана украшенная бриллиантами митра и три сотни медалей для раздачи храбрейшим из черногорцев. За митрополита и черногорцев Сенявин был рад. Известие о прибавлении столовых денег встретил иронически:

– Куда мне столько съесть! Более всего был рад самому письму.

– Ну теперь покажем мы господам якобинцам кузькину маму! – приговаривал адмирал, бережно поглаживая ладонью письмо и отдав распоряжение о немедленном созыве совещания старших офицеров.

Не меньше радовались возобновлению войны черногорцы и бокезцы. Всю ночь в их лагере шло гулянье. Награжденные хвастались медалями, остальные горели желанием заслужить такие же. Все палили в воздух. Ружейной пальбе вторили пушечные залпы, то торопились в море предприимчивые корсары. Эти хотели наверстать упущенное и заработать хорошие деньги на захвате ра-гузских судов, которые еще не успели разбежаться по своим портам.

– Откуда начнем, Дмитрий Николаевич? – спросили Сенявина собравшиеся на совет.

– Начнем с мыса Остро! – был ответ. – Мы русские, а потому порой медленно запрягаем, зато ездим быстро! А теперь, кажется, пришла пора прокатиться с ветерком!