Битва за бездну

— Они не собираются атаковать Калт или разрушать Макрейдж. Они задумали покорить оба мира, подчинить себе Легион, а если не удастся — уничтожить всех поголовно.

И мысли, и слезы Ультрамарина хлынули неудержимым потоком.

Мхотеп, видя отчаяние Цеста, молча кивнул.

— И операция начнется с уничтожения Формаски, — негромко добавил он.

— А корабль? — продолжал Цест, постепенно приходя в себя. — Это ведь была «Яростная бездна», верно? И население Макрейджа будет уничтожено вирусной торпедой?

— Ты видел все, что видел я, и все, что было известно Ултису, — ответил Мхотеп.

Он уже окончательно пришел в себя и сел на койку.

Цест задумался, стараясь осознать увиденное, а также справиться с тошнотой, сопровождающей психическое вторжение. Потом снова посмотрел на Мхотепа, но уже с некоторым подозрением.

— Мхотеп, а почему здесь оказался ты? Я имею в виду истинную причину.

Сын Магнуса некоторое время молча разглядывал его лицо, затем вздохнул и сбросил капюшон.

— Я видел нити судьбы, Ультрамарин. Задолго до столкновения с «Яростной бездной», еще до прибытия на Вангелис, я знал, что моя судьба связана с этим кораблем, с этой миссией, с твоей важной миссией. Мой Легион несет на себе проклятие психической мутации, но наш повелитель Магнус научил нас управлять ею, общаться с варпом и обращать это проклятие в могучее оружие. — Мхотеп не обратил внимания на гримасу отвращения на лице Цеста, услышавшего об Эмпирее. — На Никее не было никакого собора, Ультрамарин. Это был суд, и не только над моим лордом Магнусом, но и над всем Легионом Тысячи Сынов. Эдикт Императора ранил его, как отцовское осуждение и непонимание ранит любое дитя. На Вангелисе я говорил тебе, что желаю улучшить репутацию моего Легиона в глазах сынов Жиллимана, и это было отчасти правдой. Я только хочу, чтобы ты открыл глаза на потенциал психики, хочу, чтобы ты понял, что это преимущество, готовое оружие против наших врагов.

Взволнованная речь Мхотепа не смягчила сурового выражения лица Цеста.

— Ты спас нас всех во время нападения на отсек лэнс-излучателей, — заговорил Ультрамарин. — И вероятно, сделал то же самое, когда мы сражались против оборотней «Огненного клинка». Но твое честолюбие погубит тебя, Мхотеп. Я остановил руку Бриннгара, но с этого момента ты останешься в камере. Если мы сумеем благополучно добраться до Макрейджа или любой другой крепости Империума, ты предстанешь перед судом, и тогда решится твоя судьба.

Цест поднялся и повернул к выходу, но у самой двери задержался.

— А если ты еще раз вторгнешься в мой разум, я сам тебя уничтожу, — добавил он и вышел, захлопнув за собой дверь.

— Какой же ты узколобый, — прошептал Мхотеп, упираясь взглядом в стену камеры. — Ты совсем не хочешь понять того, что происходит.

16 ФЛОТ КОР ФАЭРОН НАЧАЛО БУРИ

— Вот, — произнес Оркад, — это Макрейдж.

Навигатор получил инструкции от адмирала регулярно докладывать ей лично обо всех этапах пути в варпе. Появление родного мира Ультрамаринов, хотя и за туманной пеленой Эмпирея, было весомым поводом пригласить ее на наблюдательный пункт.

Этот зал находился на той же палубе, что и капитанский мостик «Гневного», и был расположен всего в нескольких минутах ходьбы. Обычно здесь проводились формальные встречи, когда офицеры собирались для обсуждения каких-то вопросов, связанных с сатурнианским флотом. Огромный прозрачный купол зала, за которым открывались космические просторы, придавал собраниям особую торжественность. В варпе, естественно, ничего подобного быть не могло, и купол закрывался.

Сейчас он был открыт, но защищен особыми фильтрами, которые не пропускали ничего, что отличалось бы от привычных человеческому глазу излучений.

Адмирал Каминска отвернулась от навигатора и, проследив за его взглядом, посмотрела на зеркальную панель, которая воспроизводила на своей затуманенной поверхности то, что видел Оркад. Заглядывать в варп, даже закрытый защитным полем, было бы для нее чрезвычайно опасно.

— Если бы вы видели так, как вижу я, — прошептал Оркад, не скрывая своего благоговения. — Какие чудеса встречаются в бездне! Галактика предстает во всей своей красе, но только для тех, кто способен на это смотреть.

— Меня вполне устраивает моя слепота, — сказала Каминска.

Изображение, прошедшее сквозь фильтры, а потом отраженное в зеркале, претерпело сильные искажения, но она все же различала светлое пятно в форме полумесяца, нависавшее над кораблем. И, несмотря на отсутствие сетки координат, у адмирала сложилось впечатление, что находится оно на значительном расстоянии.

— Макрейдж, — мечтательно пробормотал Оркад. — Видите, как сияет это ярчайшее созвездие в данном уголке Вселенной? Это все суетящиеся на поверхности души — заключенные в них искры жизни сверкают в моих глазах. Ультрамар является одной из самых многолюдных систем во всем сегментуме, и мысли ее обитателей ярко сияют надеждой. Вот что я имел в виду, когда говорил о красоте. Это маяк, чей луч пронзает злобность и пустоту Эмпирея.