Битва за Арракис

Когда Фиона немного подросла, к ней пригласили учителей и стали учить ее разным наукам, женским рукоделиям и изящным искусствам. Родители будущей герцогини решили, что девочка из хорошей семьи должна непременно уметь играть на музыкальных инструментах, петь и танцевать, но, к несчастью Фионы, она оказалась начисто лишена слуха и голоса. Разумеется, в этом не было ее вины - талант и склонность к чему-либо человеку дает природа, но мать и отец девочки почему-то решили, что их дочь лентяйка и просто не хочет ничему учиться. Они постоянно ругали ее за нерадивость, а то и лупили Фиону смычком по пальцам, но толку от этого было очень мало - что можно сделать, если человеку не дано хорошо играть и петь, он ведь не получит после наказания совершенный музыкальный слух.

Когда подросшей Фионе минуло уже девятнадцать, родители сказали ей, что ее руки просит сам герцог Ахиллус Атрейдес - это великая честь, и они уже дали свое согласие. Узнав об этом, девушка не обрадовалась, но и не огорчилась - она вообще не поняла, что произошло, потому что за все годы своей жизни даже не была за порогом родного дома, в лучшем случае гуляла по саду под надзором гувернантки. Вскоре сыграли свадьбу, и Фиона, покинув родительский дом, стала герцогиней Атрейдес. Муж ее был вполне неплохим человеком, он был всегда неизменно вежлив со своей женой, ни разу не сказал ей ни одного грубого слова, благо и сама Фиона старалась не навлекать на себя недовольство герцога, не устраивал скандалов и не требовал слишком частого выполнения супружеского долга, но молодая герцогиня постоянно чувствовала тоску и апатию. Причина этого была очень проста: ей было не с кем поговорить, у нее не было подруг, а герцог, когда она пыталась завести речь о своих переживаниях, просил жену успокоиться и старался сразу перевести разговор на другую тему. Фиона думала, что ее муж по характеру довольно холодный и закрытый человек, и ей приходилось с этим мириться - что поделаешь? В конце концов, Ахиллус не заводит наложниц, не ходит к другим женщинам, не пьет, не бьет жену и не кричит на нее, так чего ей еще желать? Многие с радостью оказались бы на ее месте, ей грех жаловаться.

Тяжелым ударом для молодой герцогини стала смерть ее старшего сына, Вориана. Когда Фиона забеременела в первый раз, врачи говорили ей, что будет мальчик; герцог Атрейдес очень обрадовался, и вместе с женой они решили назвать малыша Ворианом в честь одного из славных предков их рода, знаменитого героя Батлерианского Джихада. Однако наследник Дома Атрейдесов родился сильно раньше срока и почти сразу умер - герцог не дал своей жене ни оплакать, ни похоронить ребенка, он велел слугам совершить все положенные обряды еще до того, как его супруга оправилась от тяжелых преждевременных родов, и герцогиня Фиона, встав с постели, увидела в саду замка Каладан лишь скромную надгробную плиту с надписью "Вориан Атрейдес". Упав на колени перед могилой сына, она горько зарыдала, но тут вмешался ее муж.

- Я думаю, что вам не стоит так убиваться, дорогая Фиона, - сказал он. - Тут ничего не поделаешь, врачи сказали мне, что у мальчика было очень много врожденных пороков и уродств, он все равно бы долго не прожил. Мы с вами молоды и здоровы, поэтому мы вскоре сможем дать жизнь другому ребенку, и я просил бы вас не переживать и не плакать из-за случившегося.

Фиона послушно замолчала - с детства ей внушали, что жене следует во всем беспрекословно следовать указаниям мужа, тем более такого влиятельного и сильного, как сам герцог Атрейдес, и ни в коем случае не делать ничего по-своему. Прошло несколько лет, и у сиятельной четы родились Кассиус и Поликсена, но маленький Вориан, который не прожил на свете и дня, по-прежнему не давал герцогине покоя. Несколько раз ей снилось, что он жив, ворочается в кроватке, просит грудь, плачет, и по пробуждении Фиону охватывала совершенно непередаваемая смертная тоска, но она не могла ни с кем об этом поговорить. С мужем? Он не станет слушать. С прислугой? Ей всю жизнь внушали, что нарушать субординацию неприлично и служанкам можно лишь давать поручения - пару раз еще в детстве в силу обычного любопытства она пыталась задавать своей гувернантке вопросы о том, где та родилась, что ей нравится и кто ее родители, но та быстро пресекла попытки своей воспитанницы совать свой нос куда не следует. В конце концов, она всего лишь гувернантка и выполняет свою работу! С детьми? Зачем им об этом знать?

Как-то раз Фионе приснился совсем уж кошмарный сон. Ей виделось, что она наблюдает за собой со стороны - видит собственные тяжелые роды, своего недоношенного сына, перемазанного кровью, но еще живого, лежащего на белой простыне чуть поодаль. И тут внезапно ее глазам предстали чужие люди - она не могла разглядеть их лиц, они были как в тумане, но почему-то она знала, что эти двое - муж и жена. Они подошли к тому столу, на котором лежал ее маленький Вориан, и взяли его на руки.