Битва во времени

Ещё несколько мгновений прошли в молчании — и вновь с чувством: разговор подошёл к рискованной грани, которой не следовало касаться. Тайне того — какими путями пришлось горным жрецам или высшим цивилизациям принимать то или иное решение, какие из имеющихся возможностей использовать, какие планы строить на какое возможное будущее — чтобы свести всё к наименьшим жертвам…

— И правда, — сказала Фиар. — Вот говорим о тайнах, сокровенном, космическом… А вокруг нас — спасённый мир, ещё не отошедший от шока…

— И мне так кажется, — согласился Джантар. — Мы ещё не поняли на эмоциональном уровне — что произошло. И чувства как-то приглушены — а шок придёт потом…

— И хоть бы — не как на Земле, — добавил Донот. — Но там — явный разрыв истории. Миллионы людей — "виноваты" в том, чего не знали, не помнили… А та история, что знали — почти кощунство. Хотя они честно прошли свой путь…

— У наших знакомых с Земли — именно чувство разрыва, — подтвердил Герм. — Хотя есть и общая закономерность: сперва — подъём общественных сил, большие надежды, ожидания, а потом — те, кто остались в хвосте или на обочине, тянут всех назад, и остальные уже как бы виноваты: не облагодетельствовали примитивных, не отучили воров воровать… Нo в общем случае — и не решать же так, как решилось сейчас…

— Но и тут не всё просто, — ответил Итагаро. — Отбор произошёл… И видите — нет никаких банд, эксцессов, никто ничего не ворует. Все спокойно осматривают, учитывают оставшееся имущество, работают нужные предприятия, транспорт, компьютерные сети… Хотя многие — до сих пор как оглушённые, это верно…

— И всё равно — трагедия, катастрофа, — возразила Фиар. — И не всех, кто ушли в астрал, переполнив его собой, наше человечество хотело бы потерять. А — дети, оставшиеся без родителей?..

— Что тут скажешь… — Лартаяу сразу задумался. — В их семьях — вообще всё не так… Дети только смотрят — как уйти от надзора старших. Тем более — что эти старшие с ними творили! И унесло — в основном их мужскую половину, и то не всех, а до 60-ти лет. И — непохоже, чтобы дети их очень жалели. Если только вправду — не кажущееся спокойствие оглушённости, просто от истощения эмоций…

— Хотя ты прав, — согласилась Фиар. — Как жалеть тех, кто тебя не любит — но от кого зависишь, и кто пользуется этим как животное? А тут — и ушли с таким позором…

— Но что осталось — и с чем теперь разбираться… — добавил Лартаяу. — Я вот сейчас, утром, в городе встретил мальчика с этой планкой на ногах, предложил помощь, хотел снять, а он испугался: не трогай, это не простая планка, там внутри — бомба! И поставлена — на неизвлекаемость… Представляете — произвол школьного начальства за какую-то мелочь? А кода, чтобы открыть без взрыва, уже никто не знает…

— И… как теперь? — с испугом спросила Фиар.

— Решили строить специальную установку для глубокого охлаждения до температуры жидкого кислорода, — объяснил Лартаяу. — Надеются, от холода не успеет взорваться. Или взорвётся — только там, внутри. Но пока построят — ему жить с этой планкой… Джантар, а как ты чувствуешь — удастся снять?

— Установка… контейнер с толстыми стенками? — понял Джантар, едва прикрыв глаза. — В котором герметично закрывается эта планка, крышку ещё чем-то уплотняют, пускают по трубе сжиженный газ — и начинают резать или пилить край планки даже не пойму чем? А рядом — живое тело… И — гpoxoт… — Джантар будто ощутил взрывную волну. — Нo — только внутри, в контейнере. Похоже, обошлось…

— Будем надеяться, — вздохнул Донот. — Хотя абсолютного предопределения нет — но раз ты видел… И — сам факт: на что и почему придётся пойти…

— А я чем занимался всё утро? — признался Герм. — Вместе с ещё несколькими экстрасенсами, у которых тоже просветное зрение, ставил в больнице предварительные диагнозы — где у кого какое инородное тело. А таких сотни: что-то воткнуто в ногу, руку… Каялись, чтобы встретить конец мира безгрешными. Но тоже — в основном не сами, за счёт детей. И, в отличие от Керафа — много как раз хирургических случаев, пусть простых…

— А каких-то особых приспособлений на… этих органах — ни у кого не видел? — не сразу решился Лартаяу.

— А… это ещё каких? — вздрогнул Герм.

— Тоже тот мальчик сказал, — объяснил Лартаяу. — Правда, сам не видел — но слышал, будто практиковалось и такое. В школе при всей группе, в присутствии учителей, и даже с прочтением приговора, как на каком-то суде, надевали что-то на эту часть тела — "для предотвращения нездорового поведения" — и заваривали. Тоже — на живом теле. И наверно, какая боль — а остальным потеха! Вроде той казни в Иораре… И тоже обставлено как священный акт возмездия — а как потом с этим жить? И ходить в ту же школу, где все знают? И как теперь снимать? Такая вот взрослая нравственность…

— И… за что же это? — потрясённо спросила Фиар. — Что надо было сделать — чтобы подвергнуться такому?

— Да просто за слова… Сказал что-то не так, взрослые заподозрили тайный порок или святотатство — и достаточно… А теперь у некоторых — перед смертью эти органы будто бы разрывало кровью…