Битва во времени

— "Благородной бедности"… — с нескрываемым отвращением повторил Итагаро. — Можно же просто не быть хищниками, не сдирать ни с кого последнее… И — не бросать свою нищету как обвинение всему миру… Хотя это я говорю больше по нашим… лоруанским впечатлениям, — уточнил и Итагаро. — Ни про какой ваш регион не хочу сказать плохого…

— И я тоже, — сразу признался Ареев. — Но что есть, то есть…

— А эта… "земная Дмугилия", или как её… — начал Джантар, едва изображение глобуса погасло, и в каюте вновь воцарился полумрак.

— Ичкерия? — переспросил Ареев. — Это — уже просто патология. Боль и ужас нашего человечества… Надо совершенно не воспринимать разумное существо как личность, чтобы так поступать с ним. "Империя" для них — рабство, а работорговля — свобода… Нет, точно — какая-то биопатология за пределами всего человеческого. Вы в вашем 72-м веке хорошо с этим разобрались…

— А у вас как раз рядом — это ваше военное сословие, — вспомнил Ратона. — Не понимаю… Нет, а правда — как они… насчёт этого?

— Так — в городах патрулировать проще, — с презрением ответил Мерционов. — Когда сам вооружён, а все вокруг безоружны. И можно схватить первого попавшегося школьника, который чем-то не понравился — и, не разбираясь — плетью… А на настоящей войне могут и убить… Хотя лично я не против коллективного землепользования — если речь об этом. Без объявления себя какой-то новой элитой, без присвоения судебных полномочий эпохи варварства…

— Но… что будет вообще? — спросила Фиар. — И у вас, и у нас? При таком многообразии типов цивилизации, таких патологиях?

— Разумные всё равно могут договориться между собой, — ответил Кламонтов. — И создать союз союзов, где отдельные части не разрушат гармонию целого. Но — если бы не эти "высшие расы", которые всё рвутся перевоспитывать других, и — не "хранители традиций" и "исполняющие долг", понятый на примитивном уровне… Это из-за них человек не уверен — что в нём не увидят врага, оскорбителя чего-то, не станут проецировать на него чужие проблемы, не продадут в рабство, не посадят в тюрьму… А в основе — биопатологии. Наркомании, стадно-агрессивное мышление, чисто животные отклонения и атавизмы… И те, кто, не понимая сути проблем, встают на защиту веры от логики, чувств от рассудка, слабых от сильных — сами опасны для своего человечества. Вот у вас Тинилирау поднял вопрос — и ему пришлось бежать из Лоруаны. Хотя речь — не об истреблении кого-то конкретно, а об очищении генома человечества, оздоровлении психики…

— А когда стал работать уже во Фхлавиорме — всю страну, принявшую его, представили каким-то чудовищем, — добавил Альберт Селиверстов (так звали землянина, внешне особенно похожего на каймирцев). — И это особенно беспокоит нас с Хельмутом. Мы там, у себя, собираемся заняться тем же. А пока — и не доучились в наших институтах…

— А там у нас уже 1994 год, — сказал Кламонтов. — Потом другой пассажир так раздвинул пределы досягаемости. Сами-то — должны вернуться в 1993-й, откуда взяты…

— Нo всё-таки — как это на практике? — спросила Фиар. — Вагон сам даёт знать, что делать? И ваша роль — скорее пассивна?