Битва веков

Если же смотреть с точки зрения морали: каждая жизнь, каждая человеческая душа — бесценна. Первым это понял именно Иван Четвертый, потребовавший счесть каждого погибшего по его вине и вечно замаливать по церквям его вину перед умершими. Ради будущего страны он был вынужден взять на себя тяжкий грех — и до самой смерти пытался его отмолить. Своеобразным памятником этому гуманизму стало житие благоверного митрополита Филиппа. Все участники суда против старца были отставлены от церковных должностей. Игумен Паисий — заточен на Валааме. Епископ Филофей — лишен сана. Епископ Пимен — заключен в Веневский Никольский монастырь. Охранник — пострижен в монахи. Федор Басманов, публично объявивший о низложении митрополита — отчислен из опричнины вместе с отцом и сгинул в безвестности. Не забыты были и лишены свободы даже иноки, дававшие ложные показания на суде. Всем им пришлось восхвалять свою жертву, составляя его жизнеописание.

Но ни один из врагов митрополита не был наказан смертью. Это ли не есть высшее уважение воспитанника к своему духовнику?

Впрочем, князя Сакульского, закостеневшего душой в битвах и привыкшего к виду льющейся крови, эти рефлексии не касались ни в малой мере. Мысленно и душой он был уже в Испании, где, несмотря ни на что, упрямо назревало бракосочетание его дочери и какого-то буйного туземного гранда.

Андрей Зверев еще не знал, что османские чародеи нашли способ для мести могучим неверным, отыскали среди трансильванских склепов кровожадное чудовище и подняли его из мрака небытия для похода на Русь. Но для подготовки нападения им требовалось время. Пусть небольшое, но время. До начала новой большой войны в году от Рождества Христова одна тысяча пятьсот семьдесят третьем — от сотворения мира семь тысяч восемьдесят первом — оставалось всего лишь восемь лет.