Битва в кальсонах

– Это у тебя там питание строго по распорядку, – попытался объяснить Геннадий. – Больше чем в миску положат, не съешь. А мне потом очень тяжело себя в норму возвращать. Чем больше кормишь тело, тем больше еды оно просит, автоматически вырабатывая уже каждый день необходимую для её расцепления химию, понимаешь?

– Раздуваясь, как морская собака. – кивнул приятель. Вспомнив то, как пинал их по палубе вместо мячиков. Ловко передавая пассы моряку, стоявшему ближе к слипу. Чтобы тот пинал обратно в море эти нежданные и негаданные «дары природы». Пока они ещё живы.

– А когда его кормишь мало, тело постепенно как бы смиряется и привыкает есть то, что ему дают. – продолжил Геннадий. Нести всю эту ересь.

– На большее уже и не рассчитывая?

– Наоборот, отвергая уже излишества. Поначалу. Кто меня потом кормить будет, когда ты в рейс уйдёшь?

– Так пошли со мной, в море! – подхватил приятель. И снова принялся расписывать ему прелести быта на судне. – Без забот и хлопот! Там тебя и накормят вдоволь. И обстирают. И спать на чистое бельё уложат!

– Нет! – отрезал Геннадий. – Работа – это тяжкий грех! Я давно уже это понял. И чем более грешен бес, тем тяжелее его работа. Данная ему в наказание. За его неумеренность и неумение организовать свой собственный распорядок дня. Организуя его уже извне. Как у тебя. Так сказать, приучая тебя к порядку. Как собаку Павлова.

– Ты хочешь сказать, что я – глупое животное? – возмутился приятель.

– И я – тоже, – примиряющее улыбнулся Геннадий. – Просто, я своё животное умудряюсь усмирять. Чтобы жить за его счёт, сдавая кровь. На нужды других. Деструктивных животных. А ты просто ещё и не пробовал его сознательно ограничивать и контролировать. И потому всё ещё и живёшь для того чтобы быть у него на побегушках. Как другие полу животные. Которые пытаются въехать в животный рай на твоём горбу. – намекнул, подмигивая, Геннадий на приглашённых к нему девиц. Откровенно над ними посмеиваясь, когда те начали это замечать. – Нужно становиться цивилизованным! Именно сознательное самоограничение и делает нас всё более культурными. А это совсем не просто. Попробуй! Не делать этого на судне из под палки. Как только снова закончатся все деньги.

Но приятель не хотел его даже слушать! И на утро покинул Геннадия, сделав вид, что смертельно обиделся. Навсегда!

Ведь Геннадий никак не желал становится таким же ненасытным животным, как и он сам. Даже – по старой дружбе. Переспав с одной из девиц и тут же понуро улёгшись спать в своём углу.

А не встав, словно в молодости, выпив четверть водки и тут же принявшись за вторую. Как ровно год назад. А затем снова вернувшись к первой, успевшей за это время на него обидеться. Глядя на него со стороны. Своих претензий на его сердце. Уже не смея поднять на него свои демонстративно скошенные вбок глаза. И очаровав её ещё больше! Без лишних слов. На языке тела. Намекая ей вкрадчивым шёпотом после этого лишь на то, что если она останется с ним, как только на утро все гости опохмелятся, позавтракают тем, что останется, и наконец-то разойдутся, он докажет ей, что язык дан нам не только для того чтобы нести всякую околесицу, но у его языка есть и другой, более выразительный язык! Мета-язык! Загадочно улыбался и, подхватив на руки, легко уносил обиженную, покружив под громкую музыку из бобинного магнитофона по комнате, в свой тёплый ещё угол. Показав язык той, что не так давно с него встала. И поигрывая бедрами, ушла в душ. Готовиться к мести! И схлестнуть его язык со своим. Языком страсти! Ещё более искусным. Закалённым в постельных битвах!

Но оставшись на утро совсем один, Геннадий постепенно понял, что это был всё ещё живой суккуб, сбивающий его с пути истинного. Демон искушения. Который тут же покинул Геннадия, как только потерял клиента.

Нет, конечно, приятель приходил ещё пару-тройку раз. На то он и демон искушения! И среди других приводил ту самую девицу, которая была знакома с Геннадием не только на языке тела, но и на языке сердца, а потому и весьма охотно снова и снова ходила к нему в гости на поводу у его приятеля, каждый раз всё отчаянней надеясь на продолжение банкета. Таская за собой своих подружек. Мало ли чего Геннадий, вдруг, там захочет? Готовая уже для него на любые жертвы! Взвалить на алтарь их взаимной любви любую из самых красивых своих подруг. Постоянно вспоминая о том, сколь долго и нежно она в ответ на его «красноречие» демонстрировала свои мета-способности. Глубоко, очень глубоко входя в роль его избранницы. Только его! Императора её величества. Почему-то только с ним ощущая себя императрицей! В ответ на её ласки.

Но Геннадий с тех пор был суров и неумолим. Демонстративно уткнувшись наутро лицом в подушку. Пока все не разойдутся. В том числе и – она. Краем глаза исподволь наблюдая, как неохотно она следует за своими весёлыми подружками. Делая вид, что тоже улыбается. Даже не попрощавшись!