Битва у Варяжских столпов

Не следует забывать и то, что сам К. Маркс, учение которого с 1917 г. стало обязательным, был ярым русофобом, в результате чего за все время своего существования советская власть не рискнула опубликовать полное собрание его сочинений. Однако даже в опубликованных трудах позиция основоположников научного коммунизма совершенно однозначна: «Существующая ныне Российская империя образует последний сильный оплот всей западноевропейской реакции… Падение русского царизма, уничтожение Российской империи является, стало быть, одним из первых условий окончательной победы немецкого пролетариата»^{630}. Исходя из этой цели теоретики освобождения пролетариата все европейские народы делили на прогрессивные, то есть ослабляющие Россию, и реакционные народы, ее усиливавшие. К числу первых, заслуживающих свободы, относились поляки и венгры, к числу вторых, которым свободы нельзя было давать ни в коем случае, относились все остальные славянские народы: «Славяне, давно раздираемые внутренними распрями, оттесненные к востоку немцами, покоренные частично немцами, турками и венграми, незаметно вновь объединяя после 1815 г. отдельные свои ветви, путем постепенного распространения панславизма, впервые заявляют теперь о своем единстве и тем самым объявляют смертельную войну романо-кельтским и германским народам, которые до сих пор господствовали в Европе. Панславизм — это не только движение за национальную независимость; это — движение, которое стремится свести на нет то, что создано историей за тысячелетие; движение, которое не может достигнуть своей цели, не стерев с карты Европы Турцию, Венгрию и половины Германии… Он ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России»^{631}. Таков был интернационализм классиков марксизма, относительно которого даже коммунист Ю.М. Стеклов был вынужден впоследствии признать, что они оправдывали порабощение славян немцами интересами цивилизации, требовали самозаклания славян во имя прогресса и цивилизации, угрожая им беспощадным революционным террором в случае ослушания. Оставляя в стороне моральную, а точнее, аморальную сторону, зададимся вопросом: кто вправе относить тот или иной народ к разряду прогрессивных или реакционных? Карл Маркс? Но почему тогда не Адольф Гитлер?

Одной из работ, в которой русофобия Карла Маркса выразилась наиболее ярко, стала «Разоблачение дипломатической истории XVIII века», впервые изданная на русском языке лишь в 1989 г. В ней содержался целый букет русофобских клише, распространенных в Западной Европе. Иван Калита превратил «в систему все уловки самого низкого рабства и применял эту систему с терпеливым упорством раба». Иван III «лишь усовершенствовал традиционную политику Московии, завещанную ему Иваном I Калитой»; «между политикой Ивана III и политикой современной России существует не сходство, а тождество»; «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась лишь благодаря тому, что стала виртуозной в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордым стремлением монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира»; «Для системы мировой агрессии стала необходима вода», и Петр I превратил Россию «в империю с морскими границами». Этому способствовало «предательство по отношению к Швеции и потворство планам России» английского правительства, а голландских государственных деятелей Петр I «завлек в свои сети». Захватив прибалтийские немецкие провинции, царь «сразу получил орудия» для цивилизации России. Касался Маркс походя и норманнского вопроса, сделав в нем ряд изумительных открытий. Понятно, что Рюриковичи были германские варвары, но, путая эпоху викингов с эпохой Великого переселения народов, основоположник научного коммунизма объявил время деятельности первых русских князей «готическим»: «Готический период истории России составляет, в частности, лишь одну из глав истории норманнских завоеваний»; «Владимир, олицетворяющий собой вершину готической России…». Впечатляет и другое откровение: «Подобно тому, как империя Карла Великого предшествует образованию современных Франции, Германии и Италии, так и империя Рюриковичей предшествует образованию Польши, Литвы, прибалтийских поселений, Турции и самой Московии»^{632}.

Понятно, что при всей своей обширной эрудиции Карл Маркс историком не был и сведения об истории России черпал из современной ему западноевропейской литературы. Однако для любого историка ошибочность подобных утверждений очевидна. Но это обстоятельство нисколько не помешало ревнителям принципов интеллектуальной честности, научной объективности и «пурификационного подхода» взять на вооружение идеи Маркса.