Тунгдилу запомнился знак на наручах существа. Чтобы удостовериться, он отыскал на полке небольшую книжицу, которой занимался раньше на протяжении многих вечеров, чтобы не находиться рядом с Балиндис, и стал листать ее. И точно, он не ошибся. Речь шла об эльфийском слове «
Захлопнув книжку, он поставил ее на место.
Он поднялся и вернулся в спальню. Как и был, в одежде, он прилег на простыню рядом со спящей Балиндис, подпер голову рукой и посмотрел на ее лицо; при этом он изучал чувства, которые вызывал ее вид.
Так пролежал он до рассвета.
Когда постучала Года, чтобы сообщить ему о гонце, и передала ему письмо Гандогара, он все еще был занят собой и своими чувствами. Ночь не принесла ему мудрости.
«Театр Диковинок» за ночь свернул лагерь, не дав ни одного представления. На рассвете яркие вагончики покинули Мифурданию и теперь двигались на запад.
Горбатый попрошайка в потрепанных одеждах и огромной шляпе с широкими полями на жирных черных волосах бродил меж остатков лагерного костра и беспорядка в поисках чего-нибудь съедобного.
Не обнаружив ничего, что бы ему приглянулось, он направился в город, на рыбный рынок. Там он уселся на бочонок, откуда открывался прекрасный вид на гавань, и то и дело протягивал руку прохожим.
— Подайте монетку голодающему, — причитал нищий низким голосом, время от времени покашливая.
Никто из знавших Родарио не разглядел бы под всей этой грязью тонкие черты актера, щедро использовавшего содержимое своей шкатулки с гримом, чтобы как следует обезобразить себя. Довершал образ омерзительный шрам на левой щеке и пятна на зубах, а также… бритье. Безжалостное бритье! Невероятный отказался от своей любимой эспаньолки ради этой миссии. И от этого ему становилось больно.
Тасия и остальные удивились, когда он созвал их посреди ночи и объявил о том, что намеревается делать: выполнить щекотливое поручение, чтобы разобраться со странными происшествиями в Мифурдании. Он передал руководство «Театром Диковинок» своей светловолосой музе, поскольку не знал, сколько времени ему понадобится на то, чтобы раскрыть окутывающие Фургаса тайны. Актриса приняла повышение с очаровательной улыбкой и на протяжении нескольких часов делала расставание… невозможным.
— Ну, дайте хоть что-нибудь, — молил Родарио богатого купца, который плюнул ему под ноги и двинул восвояси. — Нет, не это. Ваши сопли не стоят денег. Дайте монетку, господин, — крикнул он ему вслед, некоторые прохожие рассмеялись.
Прошло утро. Солнце продолжало свой путь высоко над головами людей, затем снова стало клониться к горизонту.
Родарио храбро продолжал сидеть на своем посту. Он боролся с надоедливыми мухами, насмешками детей и торговца, пытавшегося согнать его с бочонка. Как бы там ни было, его скромных доходов хватило на то, чтобы купить кусок хлеба и немного сивухи. Так бедность легче было выносить.
Ожидание продолжалось.
Наступили сумерки, и тут он заметил баржу, на которой вчера видел лучницу. На этот раз она сидела высоко. Судя по всему, в город шла она пустой.
Родарио направился в гавань и улегся напротив причала для фрахтовых судов между мотками каната. Выглядел актер, как попрошайка, устроившийся на ночлег. Увидев его, никто бы ничего не заподозрил.
Темноволосая женщина в черном плаще, распахнутом на груди, появилась только тогда, когда начало темнеть. Под плащом Родарио увидел темное же платье с корсажем. Длинный кинжал висел у нее на поясе. Она казалась ему знакомой, хотя он и не мог понять, откуда.
Она пробежала по палубе, изящно спрыгнула на причальную стенку, заложила в рот большой и указательный пальцы и изящно же свистнула.
Ворота склада, расположенного неподалеку от того места, где лежал Родарио, открылись, на неровную мостовую упал свет, и оттуда показался мужчина в похожей на робу коричневатой одежде. На голове у него была шляпа, цепочка на шее выдавала в нем члена гильдии торговцев.
— Кеа! Ты уже вернулась? — Он хотел было подойти к ней, когда заметил притворявшегося спящим Родарио и остановился. — Фи, отбросы.
Родарио не шелохнулся, надеясь, что его оставят в покое, но вот его уже пнули носком сапога в бок, и он со стоном свернулся калачиком.
— Поднимайся, оборванец! Проспишься где-нибудь в другом месте! — Мужчина наклонился над ним и ударил кулаком по шее. — Ты что, не слышишь? Сейчас я позову на помощь нож и пощекочу тебя.
Этой угрозе Родарио не мог противостоять. Он поднялся, бормоча что-то пропитым голосом, громко шаркая ногами, проплелся мимо фасада склада и нырнул в проем между этим и соседним зданием. Пришлось сильно напрячься, чтобы вообще протиснуться в небольшое пространство.