Битва Стихий.

— Ты раскаиваешься в своем поступке, Джонсон?

— А ты в своем, лорд Годфри? Если бы ты не побежал к королю, Кроули одержал бы верх.

Годфри не счел нужным отвечать. Этот человек один из многих, что обвиняли его в провале восстания Кроули. Но теперь Годфри служил королеве мертвых, а этот сумасшедший ожидал суда. Вряд ли его оправдают, Сильвана держала своих подданных в строгости. Живые и без того ненавидели мертвых.

— Единственное, в чем я раскаиваюсь, — так и не дождавшись ответа Годфри, сказал Джонсон, — что не убил той ночью и дочь моего соседа. Она такая крошка. Не знаешь, как у мертвецов с этим делом? Скоро я окажусь на свободе и тогда я успокою бедную сиротку, в этом деле я хорош.

Мало что могло соперничать с тем отвращением, которое Годфри испытывал по дороге от тюремных клетей обратно к лагерю Отрекшихся. Теперь без фонаря, только при свете двух лун в небе. Он давно не испытывал страха перед тьмой, эти чувства остались в прошлой жизни. Как и многие другие. Первое время он даже оглядывался в поисках преследования, но это был лишь скрип собственных костей, лишенных плоти. Он свыкся с ним. Даже смирился с постоянно отваливающейся челюстью Эшбери.

Изменилось не только его тело, как он считал вначале, когда только столкнулся со взглядом рубиновых глаз Темной Госпожи. Годфри не верил, что нежить верно служит своей королеве. Ведь у них было прошлое, другие жизни, другие интересы. Но прошло время, и он стал понимать Отрекшихся, их смертельную преданность.

Он потерял единственную женщину, которую любил, и юношу, которым восхищался. Принц Лиам Седогрив умер. Судьбе было угодно, чтобы стрела Сильваны поразила именно его горячее сердце. Не сердце короля-оборотня, годами лгавшего подданным. И даже не сердце лорда-мятежника Кроули. Именно принц. С его смертью Годфри осознал, как сильно все изменилось для этих земель, для него. И для той, которую он никогда более не увидит. Годфри никогда не узнает, как упрямая Лорна Кроули перенесла смерть Лиама. Вряд ли девочке далось это просто.

Трепетали на ветру штандарты с гербом Подгорода, дрожало пламя факелов и костров, зажженных по периметру лагеря. Даже ночью не стихали звуки на тренировочных полях возле леса, Темные Следопыты совершенствовались в стрельбе из лука, воины в сражениях на мечах. Они отступали, но не думали сдаваться.

На встречу Годфри ковылял Эшбери.

— Шильвана хошет видеть тебя, — сказал он.

— Что?

Эшбери повторил так же шепеляво.

— А что у тебя с лицом? — не поверил своим глазам Годфри. Он притянул Эшбери ближе к факелу и разглядел с дюжину шляпок от гвоздей на правой скуле.

— Лекари, — ответил, с трудом ворочая языком, Эшбери. Прибитая к костям черепа челюсть с правой стороны не шевелилась. Рот Эшбери кривился с левой стороны, когда он прошепелявил: — Штобы не терять шелюсть.

— Да ты с ума сошел… Вздумал лечиться у кузнеца? Скажи мне, где сейчас Сильвана, чтобы я не искал ее часами, и уйди с глаз моих. Надо же такое выдумать! Прибить ее гвоздями!

Эшбери задумался. Годфри понял, что он пытается выразиться как можно короче.

— У оркоф, — наконец ответил он.

— Понятно, найду. Теперь ты не груда костей, а груда металлолома.

Эшбери кивнул, мрачно глядя себе под ноги. Кажется, этот день богат на дураков. Годфри оставил Джейкоба и направился к лагерю орков, разбитому немного поодаль от лагеря нежити. Подкрепление орков прибыло незадолго до битвы за Столицу, но так и не сыграло большой роли. Годфри только недавно разобрался во взаимоотношениях нежити и остальных рас Орды, но ему, казалось, что и то не до конца. Годы изоляции не прошли на пользу его знаниям о политическом устройстве мира за Стеной.

Незадолго до разрушительного Катаклизма Орда начала войну с Альянсом, но сражения происходили преимущественно в Калимдоре, на другом континенте. Годфри с удивлением узнал, что Сильвана в одиночку сражалась с Гилнеасом, Оргриммар изредка посылал незначительные подкрепления. С еще большим удивлением Годфри узнал, что Сильвана и не требовала помощи, рассчитывая только на силы Отрекшихся.

Отряд орков из подкрепления должны были вернуться в Подгород, а оттуда добраться до Мулгора или Степей. Оргриммар был в осаде. Ни один орк не собирался сражаться с дикими волками, когда Альянс стоял у стен их Столицы. Узнав об осаде, Годфри понял, что у короля Штормграда и без Гилнеаса хватало забот. Значит, Седогрив не получил помощь Альянса, как рассчитывал. Никому до них не было дела — ни Орде, ни Альянсу.

— Темная Госпожа ждет меня, — сказал Годфри дежурному орку.

Тот провел его к большому шатру в центре лагеря. Лагерь орков представлял собой иное зрелище. Ярче горели костры, жарились тушки пойманных в лесах кроликов. Наверное поэтому орки и предпочитали селиться подальше от нежити. Смерть распугивала всю живность. Пели песни у костров, чинили доспехи. Их война здесь окончена. Им нужно набраться сил перед новой, значительной, важной для них. Что значат для них эти земли в сравнении с красными пустынями Дуротара?

— Генерал приказал никого не впускать, — рявкнул орк у генеральской палатки.