Битва при Тюренчене

— Что ты со мной делаешь, Сере-ежа-а! — ахнула Наденька и выгнулась дугой в пароксизме страсти…

На выходе из сада их поджидала все та же Татьяна.

— Ой, — прыснула она от смеха. — Ваши губы стали как пельмени! Вот дорвались до бесплатного…

— А у тебя, Сережа, — шепнула она, улучив момент, — брюки что-то в одном интересном месте топырятся…

— Это я на Вас некстати посмотрел, — шепнул нарочно Карцев.

Глава четырнадцатая Жениховы будни

Зайдя в субботу после работы в сапожное ателье, Карцев нашел Прошина почти счастливым. Тот сидел на табурете, держал на коленях женский сапожок и двигал застежкой-молнией: вжик-вжик, вжик-вжик… Блестящая, длинная и даже щеголеватая застежка работала! Впрочем, иногда заедала, причину чего и пытался выяснить Евлампий. Карцев тоже присоединился к процессу, подвигал застежкой и высказал предположение, что замок и зубья ее надо получше обточить, скруглить.

— А где автор, Филимон? — спросил он.

— Так в мастерских своих… Больничный-то у него закончился…

— Надо его к тебе на работу принять, застежки эти массово делать. Но вручную их много не наделаешь, значит, следует разработать и сделать станок полуавтоматический, который будет под эту застежку приспособлен.

— Да-а, делов еще с этой застежкой…

— Не переживай и зови опять Филимона. Я в его талант верю.

— Придется, видать…

Заодно зашел в рядом расположенную редакцию. Егор Федорович ему обрадовался:

— Хорошо, что пришли, Сергей Андреевич. Вот Ваша выручка от продажи двух номеров роман-газеты, только сегодня бухгалтер ее подсчитала. Продали почти по пять тысяч экземпляров, пришлось организовывать дополнительные выпуски. Вам причитается 25 %, то есть около 250 рублей. Неплохо, а?

— Замечательно, Юрий Федорович. Этак, в месяц я по пятьсот рублей могу сшибать?

— Ну, не знаю, как пойдет продажа «Степного найденыша». Может, то был ажиотажный спрос? Хотя этот роман мне тоже очень понравился. Где Вы все-таки их берете?

— На почте, Егор Федорович. Пишу письмо питерскому товарищу, тот разыскивает в книжных магазинах, а то и в издательствах интересные новые книги, пусть и на английском языке, и шлет бандеролью или посылкой на мой адрес. Я их перевожу и к вам несу. Никаких как видите секретов…

— Угу… Я интересовался на почте: Вам за последние два месяца посылок ниоткуда не было…

— Значит, все-таки есть секрет. Но он, простите, не только мой и я Вам его выдать не могу. Впрочем, если Вы очень щепетильны, мы можем расторгнуть наше сотрудничество…

— Ладно, пусть Ваш секрет остается с Вами. Просто учтите на будущее, что людей держать за дураков не стоит.

— Простите меня, Егор Федорович! Вы совершенно правы, а я осел, индюк неблагодарный…

— Забыли. «Найденыша» мы будем печатать в трех номерах, а что потом? У Вас еще заготовки есть?

— Заготовок нет, но есть задумки. Например, недавно в Америке вышел замечательный роман Этель Лилиан Войнич под названием «Овод», действие которого происходит в Италии времен Гарибальди — обреветесь, читая, женщинам особенно понравится. Есть приключенческая повесть «Остров сокровищ» шотландца Стивенсона, фантастико-юмористическая повесть Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» — да много чего еще есть и будет. Не переживайте…

— Прекрасно. Вы — необыкновенная находка для нас. Кстати, у меня уже просят разрешения перепечатать «Смока Беллью»: и в Красноярском издательстве в виде книги и в Иркутске и даже в Москве…

— Я этого ожидал. Решения сами принимайте. За свой гонорар я не беспокоюсь, Вы человек чести.

— Зайдите в бухгалтерию, не забудьте свои деньги. Сегодня дома Вас на руках будут носить…

Городецкий действительно пошел сегодня после работы домой — но не с целью понежиться на руках матери и сестренки, а переодеться: в Красноярск заехала каким-то чудом труппа испанского музыкального театра, он имел неосторожность похвалить сестрам Плец испанские танцы, и они захотели увидеть их воочию. Сегодня в семь часов было первое представление труппы (в здании драматического театра) и он должен был успеть сопроводить туда Надю и Таню (билеты купил накануне). Деньги отдал небрежно матери, оставив себе десятку.

— Что это за деньги? — спросила уже привыкшая к их виду Елена Михайловна. — Да еще так много!

— Мой гонорар за роман-газету, — ответил Сергей на бегу, застегивая недавно сшитый на заказ серый с искрой костюм. — Через пару недель на такую же сумму надеюсь…

— Вот не думала, что буду когда-нибудь гадать, что делать с деньгами? — рассмеялась заметно помолодевшая мать. И обратила внимание: — Какой ты элегантный в этом костюме! И кажешься взрослее…

— Но я, правда, взрослею, мама, закон природы. Зато ты, вопреки всем законам, молодеешь и хорошеешь!

— Ох, Сереженька, если ты и с девушками такой галантный, то очень скоро станешь чьим-нибудь женихом…

— Ой! Уже стал, маменька, и так с невестой закрутился, что забыл тебе сказать… Прости!

— Забыл… Ладно, я люблю тебя и потому прощаю. Кто же она? Ужели губернаторская дочь?

— Да, мама, это Наденька.