Прежде чем успеваю ответить, он направляется на кухню. Следуя за ним, я восхищаюсь тем, как легко его тело двигается в этом пространстве. Он выглядит таким комфортным и в то же время властным. У меня урчит в животе, словно я не ела неделю.
Мы подходим к кухонному островку, и я замечаю разложенные на нем разнообразные блюда. Как и было обещано: тако, апельсиновая газировка, испанский рис, обжаренные бобы и шоколадные брауни с арахисовым маслом ждут, когда мы приступим к их уничтожению.
— Выглядит аппетитно, — говорю я, чувствуя, как пересохло в горле.
— Кроме газировки и брауни, все это привезли из маленькой забегаловки в нескольких кварталах отсюда. Мое любимое место.
— О, так это что-то вроде дешевых тако? — Я смеюсь, садясь на барный стул.
— Это лучшие дешевые тако, которые ты когда-либо пробовала.
Мы наполняем тарелки и едим в тишине. Время от времени встречаемся взглядами и обмениваемся улыбками, смехом или воспоминаниями из нашего детства. Это приятно. Возможно, это самый приятный ужин за последнее время.
— Я не смогу съесть больше ни кусочка, — стону я, кладя руку на живот.
— Признай это.
— Что именно?
— Что это лучшие дешевые тако в мире.
— Думаю, я бы даже сказала, что это лучшие тако в истории, дешевые они или нет, — признаю я. — Жаль, не могу съесть еще один кусочек.
— Ты тоже так делаешь? — он смеется. Карвер собирает наши тарелки и ставит их в раковину. — Думал, я единственный, кто хочет съесть еще кусочек чего-нибудь, просто потому что это так вкусно.
— Нет. Я тоже так делаю. — Я спрыгиваю с табурета и ступаю на пол кухни. — Хочешь, я помогу тебе загрузить это все в посудомоечную машину или что-то в этом роде?
— Ни в коем случае. Я уберу их позже.
— Позже значит завтра, — зеваю я.
— Хочешь сказать…
— Это тебя не побеспокоит?
— С чего бы? — пожимает он плечами. — Посуда никуда не денется. Вполне справедливо. Я не собираюсь умолять тебя помочь мне.
— Я сама не хочу, чтобы ты умолял меня.
Он заставляет себя сглотнуть, когда воздух между нами меняется. Он каким-то образом электризуется, почти потрескивает.
— Кстати говоря, — говорит он низким, сладко-рокочущим голосом, — тебе никогда не пришлось бы меня ни о чем умолять.
— Просто слабо, да?
Его глаза темнеют, губы сжимаются в тонкую раздраженную линию.
— Эмити, не надо.
Слова звучат почти как рычание, его взгляд пронзает меня насквозь. Мой желудок скручивается, когда он делает решительный шаг ко мне.
— Знаю, ты в курсе, что я считаю тебя чертовски сексуальной, — говорит он. — Но я хочу, чтобы ты знала ещё кое-что.
— Что? — шепчу я.
— Ты самая привлекательная, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Хотя я уверена, что он просто так это говорит, не могу побороть румянец на щеках.
— Вы пытаетесь заставить меня бросить вам вызов, мистер Джонс?
— Нет.
— Конечно, нет.
— Правда. — Он приближается ко мне, рука неуверенно тянется к моей щеке. Карвер обхватывает мою челюсть, поглаживая подбородок большим пальцем. — Не пойми неправильно - я бы с удовольствием трахнул тебя прямо здесь и сейчас.
Мои бедра сжимаются, боль в животе такая сильная, что у меня подкашиваются колени.
— Но вот в чем загвоздка, — продолжает он. — Я почти уверен, что лучше поступить по-другому.
— И как же? — хмыкаю я, надеясь, что это более быстрый путь к конечному результату. Жжение между моих ног становится все сильнее и выходит из-под контроля.
— Действовать медленно. Сначала сделать все те незначительные вещи.
— Звучит, как очень долгий процесс, — говорю я, моя грудь поднимается и опускается.
— Если тебя трудно соблазнить, возможно, так оно и будет. — Он наклоняется, его теплое дыхание согревает мою кожу. — С другой стороны, у меня такое чувство, что ты можешь не согласиться, если я приду с цветами или прижмусь в поцелуе к твоей шее, пока ты работаешь.
Мое сердце замирает, пораженное его глупым выбором слов и самоуверенной развязностью, которая из него сочится.
— Да, определенно, такое не по мне, — вру я.
Он ухмыляется.
— Ага, заметно. Вероятно, тебе потребуется добрых полгода, чтобы осознать или принять все это.
— Через шесть месяцев это будет считаться нарушением политики компании, — подмигиваю я.
— Верно. Генеральный директор не может встречаться с президентом в рабочее время. О чем я только думал?
— Вот что я тебе скажу, — говорю я, мое тело начинает выгибаться навстречу его телу. — Как только я стану генеральным директором, то подумаю о внесении изменений в руководство.
— Хорошая идея, — улыбается он. Карвер отпускает мой подбородок и проводит рукой по моей шее, ключице и верхней части груди. Я дрожу от его прикосновений, мое тело жаждет большего. Нуждается в большем. Изнемогает. — Пришли мне копию, и я подумаю, как внедрить это в «Джонс и Галлум».
— Ты задница, — смеюсь я, поднимая руку, чтобы ударить его, но он ловит ее в воздухе. Карвер удерживает ее на месте, наши тела, наконец, соприкасаются.
С трудом дыша, я понимаю, что, если буду продолжать в том же духе, пути назад уже не будет.
Он ухмыляется.
Да пошло оно все.
— Карвер?
— Да, милая?