Битва под Конотопом

– Да рази Юрась Хмельниченко настоящий гетман? – возразил ему казак в жупане преяславкого полка.

– А Выговский? Он лучше? Поссорил нас с белым царем!

– Нахлебаемся горя от того, что с царем поссорились!

– Снова татары у нас лютуют и ляхи. Все от Выговского пошло!

Такие разговоры были везде. Единого мнения не было, и казаки часто пели со слов своих полковников и сотников.

Полковники киевский Иван Екимович, преяславский Тимофей Цецюра, черниговский Андрей Силин всюду кричали о том, что Богдан завещал предать булаву своему сыну, но Ивашка Выговский хитростью перехватил булаву у наследника и сам стал гетманом.

Их сторону принял авторитетный в Украине кошевой атаман Запорожского войска Иван Сирко. Он привел с собой на Раду тысячу крикливых запорожцев и они всюду, где могли затевали драки и скандалы.

В доме, где совещалась старшина, положение было не многим лучше, чем на улице.

Полковники были готовы скрестить сабли.

Выговский попытался призвать казаков к спокойствию:

– Панове, полковники. Что вы творите? Неужели не понимаете, что своими распрями вы губите отчизну? Простят ли вам люди ваше поведение?

– Пан гетман! А тебе простят люди татар? Сколь сел разорили твои союзники!

Посмотри, что делается на Украине? И все это твоя вина! – прокричал полковник Екимович.

– И во всем виноват только я? А ты не чувствуешь в том своей вины? – Выговский посмотрел Екимовичу прямо в глаза.

– Моей вины в том нет, гетман! И казаки то знают. Это ты утопил в крови Полтаву и казнил Пушкаря и Барабаша! Ты пролил братскую кровь и теперь говоришь об отчизне?

– Остерегись, полковник! – Гуляницкий схватился за саблю. – С кем говоришь! Перед тобой пан гетман!

– Самозваный гетман! Мы не признаем более Ивана Выговского гетманом – закричал Тимофей Цецюра. – Обманом получил булаву и за два года залил кровью Украину.

– А еще Богдана поминает! – поддержали Цецюру.

– Верно. Говорит, мол и тот татар звал. Но у него победы были. А где твои победы?

– Долой Выговского!

– Юрия Хмельницкого в гетманы!

– Хмельницкого!

– И казаки ждут того от нас на площади!

– Панове! – снова слово взял Выговский. – Панове! Али вам снова Черной Рады захотелось?! Хотите, чтобы чернь всем у вас управляла? Разве можно так стоить государство? Одумайтесь! Чернь и голота казацкая что они разумеют? Они способны лишь разрушать!

– То казаки! То наши братья!

– А гетман ляхам продался!

– Иуда!

Гетман понял, что здесь ему ничего не добиться и вышел из комнаты где они совещались. За ним последовали его сторонники. Он тайно покинул Гармановцы и отбыл в свою ставку. Там были его войска и с ними он собирался дать отпор мятежникам.

Он ждал, что скоро к нему подойдет Сом с татарами, и они одолеют предателей.

Тогда он уже никого не станет жалеть. Он сказал об этом Гуляницкому:

– У нас осталось все шесть тысяч казаков. Да четыре тысячи наемников. На их верность мы можем пока рассчитывать.

– Этого мало чтобы начинать войну, пан гетман. Против нас выступят каневский, киевский, перяславский, неженский полки. Он соединяться со слободскими казаками и войсками Трубецкого. Ты не забыл, что рядом в Путивле стоит русская армия в 20 тысяч человек. Поляки нам не окажут существенной помощи.

– Но скоро к нам придет Данило Сом. Ты не забывай про Сома, пан полковник.

– Много ли он приведет войска? Он обещал 6 тысяч, но верно ли это? Хан Мехмед Гирей все еще на троне. Станет ли он нам помогать после того что случилось?

Сомнительно.

– Станет, полквник. Станет помогать! Султану нужны сабли против русских. Данило сообщил мне, что он сам прибудет вместе с мурзой Киябеем, что ведет к нам 6 тысяч сабель. И он прислал мне письмо от самого хана!

Выговский бросил на стол пергамент с печатью. Гулянцкий развернул его и убедился, что гетман не ошибается. Все так и есть.

– Странно все это, Иван. Как-то все слишком хорошо получается. Слишком гладко.

– Печать и подпись хана. Значит, они поняли там, в Бахчисарае, что договор со мной им выгоден. А может и из Стамбула на них надавили. Но как бы там ни было, для нас все складывается хорошо.

– Значит когда подойдет Сом мы выдвинемся на мятежников?

– Да, пока русские не очухались, мы разгромим мятеж. И я назначу новых верных себе полковников.

Пьетро Ринальдини, посланец ордена, и гетман Иван Выговский Гетман Выговский принял монаха с большой неохотой. Не желал он разговаривать с иезуитами, но у того была печать короля Яна Казимира, и выслушать его придется.

Ринальдини худой и высокий аскет в простой черной одежде был на сей раз образцом смирения и кротости. Выговский предложил монаху сесть и сам расположился напротив него.

– Что скажешь, отче Пьетро? Пришел, небось, меня уговаривать от гетманства отречься? Так?

– Глубоки познания ясновельможного гетмана. Что может скрыться от его прозорливости? – произнес Ринальдини в ответ.

– Я не собираюсь выслушивать твои льстивые речи, монах! Говори, зачем ты прибыл ко мне от короля?

– Пусть пан гетман не гневается. Гнев помешает нашей беседе, ибо отвлекает мысли.

Гнев не даст гетману трезво оценить обстановку. И, в конце концов, гетман примет неверное решение.