Битва на Калке

Григорий мог еще поверить в пьяных водителей авто или моторного катера, там напрягаться не надо, но чтобы толпа пьяных мужиков села в тяжеленную ладью и в туман без паруса решила погонять на веслах, в это он поверить не мог ни в своем времени, ни в этом. Слишком надо напрягаться, хмель выйдет быстро. А в то, что это они так лечились от похмелья, тоже верилось с трудом. Похоже, торопились куда-то или что задумали, только вот что именно, пока было не ясно.

Наконец, неизвестная ладья настолько приблизилась, что в разрывах тумана стало возможно разглядеть сидевших в ней. Это был толпа здоровенных мужиков в шкурах и кожаных рубахах. Большая часть из них была обрита налысо, а остальные имели длинные чубы. Вскинув высоко саблю, на носу лодьи, стоял громадного роста мужик. Ладья подошла уже так близко, что можно было увидеть даже серьгу, болтавшуюся у него в ухе.

— Это Федька Кривой! — раздался вдруг крик Христича с кормы, — Дружка Васьки Косого. Это ж он с ватагой своей в здешних местах промышляет и мзду берет со всех ладей купеческих. Порешить нас хотят, и на дно пустить.

Забубенный снова бросил взгляд на лихого атамана, махавшего своей саблей на носу приближавшейся ладьи, а потом взглянул на Путяту. Воевода был спокоен, как всегда перед битвой. Он просто занимался своим делом, собираясь дать отпор неожиданно приплывшему рэкету.

— Ну, что, ребятушки, — сказал он, и кивнул пятерым ратникам по левому борту, — покажем Федьке кто на реке хозяин? Настроить луки. А ты Христич правь прямо, как и шел.

Ратники словно ждали такого исхода, мгновенно достали из-под скамьи луки и колчаны. Пристроили каленые стрелы, натянули тетиву и ждали команды. Путята до сроку молчал.

Так прошло еще минут пять, и две ладьи сблизились уже настолько, что до Забубенного стали долетать вопли с приближавшейся кросс-курсом ладьи рэкетиров. Мужички-разбойнички орали что-то типа «Да мы порвем этих купцов!!!» и «Деньгу готовь!!!» или «Мошну отдай, полегчает!!!». Судя по всему, они тоже приняли в тумане ладью ратников за купеческую и надеялись на легкую поживу. А когда к великому изумлению Федьки Кривого, махавшего саблей, как дирижерской палочкой, из тумана показался прикрывшийся щитами высокий борт боевой ладьи, да еще и полный вооруженными до зубов ратниками, джентльмены удачи опешили. Крики мгновенно стихли. Настал момент истины.

Ладьи, между тем, продолжали резать воду и скоро их курсы должны были неминуемо пересечься. Федька Кривой вошел в ступор. Решение первым принял воевода Черниговский.

— А ну, послать гостинцев атаману, — сказал Путята лучникам, — чтоб не вздумал шутки шутить с нами.

Запела тетива многократно, и пять стрел унеслось сквозь медленно темнеющий воздух в сторону ладьи разбойников.

— А-ааа! — раздалось тут же над волнами, и двое разбойников со стрелами в груди с громким всплеском рухнули за борт, а один упал на дно ладьи. Еще две стрелы сочно воткнулись в борт и мачту.

Атаман нападавших вышел, наконец, из ступора. Федька Кривой махнул саблей рулевому, который, увидав ладью, полную ратников, стал отворачивать в сторону, и гаркнул:

— А ну, правь вперед, собака!

— Что я, лысый что ли? — проворчал рулевой, но вернул ладью на прежнее место.

Между ладьей черниговцев и разбойников оставалось не более двадцати метров. Нос приближавшейся ладьи вот-вот, на взгляд Забубенного, должен был столкнуться с носом их ладьи. Лучники Путяты стояли на изготовку, другие ратники по его знаку бросили грести и взялись за оружие.

— А ну братцы, — заорал Федька Кривой, повернув голову на зад, — покажем, воякам заезжим, что это наша река. Порвем их всех!!!

А затем, повернувшись лицом к ратникам, отыскал глазами самого главного и заорал во все горло, размахивая саблей:

— Готовь мошну, воевода!!!

— Убьете нас, все будет ваше, — крикнул в ответ Путята и махнул рукой.

В этот момент ладья разбойников со всего маху ударилась в носовую часть ладьи ратников черниговского князя. Лучники успели спустить тетиву и поразить еще троих разбойников, после чего рухнули как подкошенные от сильного удара. Разбойники, не взирая на потери, закинули несколько веревок с крюками на борт ладьи черниговцев и, привязавшись, пошли на абордаж. Их было почти вдвое меньше, поэтому Забубенный мгновенно окрестил их про себя «камикадзе», но и дрались они от этого только яростнее, отступать им было все равно поздно, да и некуда.

Все ратники были в кольчугах, которые воевода не велел им снимать, при щитах и с мечами, что для ближнего боя было наилучшим сочетанием. А разбойники в кожаных рубахах, пьяные и с саблями. Только атаман, лихой человек Федька Кривой, имел на себе, кольчугу тонкой работы, что не была заметна сразу, ибо оказалось под рубахой, которую проткнул ударом меча один из ратников, когда атаман разбойников первым перепрыгнул со своей ладьи в черниговскую.