Битва на Калке

— Почти все, тут, правда твоя, — сказал Мстислав, — Долго я ждал весточек от отряда своего, что в тыл к противнику заслал, чтобы заранее про него все прознать. В том первом бою почти все и полегли. Тебя похоронили уже. Воевода вот, Куря, да еще пяток людишек возвернулись. Только маловато известий привезли. Может, хоть ты порадуешь князя?

Сел Мстислав Святославич обратно на свой трон резной, мехами устланный. Лицом серьезный сделался.

— Мы уж войска собрали. Рядом совсем с ними стоим, я разумею, а сами знать, не знаем до сих пор: много ли монголов этих? Хорошо ли воюют? И чего им надобно? Может, ты ведаешь? А то воевода вон только в одном бою с ними столкнулся, и то еле ноги унес. А больше ничего и не знает толком.

Путята опустил глаза вниз, признавая правоту княжеских укоров.

— Был я, княже, в лагере монгольском, — посмотрев на Путяту, проговорил Забубенный, — много их там собралось. Точно, правда не знаю сколько. Но, думаю тысяч двадцать-тридцать воинов конных наверняка есть. Может больше. Воюют хорошо. Багатуры у них сильные имеются.

Мстислав усмехнулся.

— Почем знаешь? Котян баял, что они вояки слабые.

Теперь усмехнулся Забубенный.

— Если слабые, что же он тогда от них на Русь сбежал?

— Опять, твоя правда, чародей. Половцы сами хлипкие. Только скакать на конях могут быстро, удирая от противника. А как до сечи дойдет, и часа не выстоят.

Забубенный стоял, переминая с ноги на ногу.

— Далеко ль до них?

— Дня три, может четыре ходу, — сообщил Григорий, прикинув расстояние до лагеря, — если они вдруг лагерь не сменили за то время, как я сюда добирался. Да погоню не послали.

— Какую погоню? — Мстислав Чернявый аж привстал от удивления, — что ты там натворил такого, чародей, что за тобой, сошкой мелкой, целую сотню отрядили?

Григорий замолчал, не зная, что сказать. Ведь князь припер его своим неожиданным вопросом к стенке. Действительно, ну зачем за обычным беглым рабом посылать погоню. За обычным не пошлют. Пришлось колоться.

— Да я, ваше величество, обманул их. Половцы монголам однажды урон нанесли, — инженеров иноземных с документацией вместе пожгли. А инженеры эти осадные башни строили монголам. Вот я инженером-механиком и представился. Осадные башни починить обещал. Они меня в живых оставили для пользы дела, а потом под это дело экспедицию на пороги организовали за смолой, для ремонта. Да еще людей в горы послали за железом. Ну, теперь, почитай в лагере трех-четырех тысяч людишек монгольских не достает. Хотел я так ослабить силы монгольские, что вам легче потом было. Вот.

Про путешествие в орду и про свою первую неудачную попытку побега Григорий не стал рассказывать. Мало ли что. Передохнул и решил все рассказать о делах прошлых, как будто и не было года минувшего:

— Ну, а сам тогда напросился в отряд, что на Днепр шел к порогам, смолу добывать с караванов проходящих. Монголы в ней не разбираются. Вот, для определения ее пригодности меня взяли, а я по дороге сбежал. Как только до воды добрались, и случай во время боя представился на ладью галичан перебраться.

— Какого боя? — Князь не переставал удивляться, — уже бои идут где-то?

— Да это не с русичами, — пояснил охотно Забубенный, спеша успокоить князя, — это монголы по моей наводке напали на первый встречный караван у порогов и пожгли его. Да и караван-то не наш, какие-то азиаты на нем плыли, рабами груженые. Двенадцать ладей под бело-серебристыми парусами.

Святославич опять встал и стал мерить шатер шагами княжескими.

— Двенадцать ладей под бело-серебристыми парусами, говоришь? Хозяин азиат. А когда это было то?

— Да, вчера и было, — ответил ничего не понимающий механик.

Князь не выдержал и расхохотался, радостно потирая руки.

— А знаешь ли ты, чародей, что ты навел монголов на Басым-бея, личного поставщика киевского князя, что уж лет десять как караваны с товарами восточными водит по Днепру из Азии. Ох, и приголубит же тебя наш Мстислав Добрый, еже ли узнает.

Но по лицу было видно, что князь черниговский только для вида механика устрашает, а сам страсть как доволен. Еще бы, конкуренту за великокняжеский престол такую шпильку подпустить.

Забубенный горестно развел руками.

— Что же теперь делать то? Про караван не только я знал, но и воевода галицкий Доморечич, что меня оттуда привез на своей ладье.

Князь бросил быстрый взгляд на своего воеводу, сидевшего молча на скамье, да тянувшего вино с княжеского стола. Была у него такая привилегия.

— Так Путята тебя у Мстислава Удачного из под носа увел? Молодец! — лицо князя расплылось еще шире в самодовольной улыбке, — Вот сейчас Счастливчик локти то себе кусает от злости!

Судя по всему, черниговского князя сейчас не столько волновали монголы, даже обретавшиеся где-то совсем рядом, сколько порадовала неожиданная возможность насолить соседним князья. «Да, — подумал на это Забубенный, — сделал гадость, сердцу радость. Главный девиз политиков».