Битва местного значения

Кирилл поднял глаза к небу, на котором зажигались первые звезды — и Желтопузик, и старбол только-только закатились за горизонт.

— Вот что, ефрейтор… На первый раз объявляю вам благодарность за беспокойство о душевном равновесии боевых товарищей!

— Служу человечеству! — тут же пискнула Кама, подобравшись.

Прозвучало это смешно, но устав, он не пустышка, он в плоть и в кровь въелся…

— А если попытаетесь завести ещё один такой воспитательный разговор, получите взыскание. Ясно я выразился!

— Так точно, господин прапорщик!

А что ещё было делать с этой дурой! Пусть лучше считает его отъявленным солдафоном!

— Кругом, ефрейтор! И шагом марш в казарму!

Колобок укатилась прочь.

А Кирилл некоторое время покурил, раздумывая над её словами. Не втюрилась ли Кама в своего командира, подобно большинству боевых подруг? Вполне может статься. Не она первая, не она последняя… Что-то ведь привлекает к нему метёлок… Ладно, не будем над этим башню ломать, уж сколько раз ломали да всё без толку!

Понаблюдаем, как будет смотреть на командира Жека Гусарский, там и выводы сделаем. Если спокойно, это одно, а если с ревностью… Вот тогда и подумаем!

А интересно, кстати, как относятся к нему, Кириллу, мужики, те, в кого он влюбил девчонок на Скади… Вроде бы должны с ревностью, если они — настоящие мужики…

Он разыскал в казарме Мишку Афонинцева и тоже отвёл в сторонку. Закурили.

— Слушай-ка, Афоня… Скажи, как ты ко мне относишься?

В полумраке было видно, как у Мишки отвалилась челюсть.

— Ты чего, командир? Башню с курса свернуло?

— Башня у меня в полном порядке. Может командир интересоваться, что о нём думают подчинённые?

Афоня затянулся сигаретой, потом сплюнул:

— Как может относиться ефрейтор к прапорщику? С завистью, конечно! — Афоня хрюкнул.

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то я весьма уважаю тебя, Кир, и весьма тебе благодарен. Ты ведь меня три раза спасал от… — Мишка помолчал секунду, — от проблем со здоровьем.

Кирилл тоже затянулся и сказал тихо:

— Спасал, было дело… А помнишь наш давний разговор на Незабудке? Ну тот, про Пару Вин…

— Помню, конечно! И вправду давно это было. — Мишка опять сплюнул. — Боишься, что я Альвину к тебе ревную?

Кирилл не ответил.

— Ты пойми, Кир… Она ведь мне даёт по первому желанию, а что ещё солдату надо! Мы на войне, Кир, здесь не стоит заводить серьёзную связь. Любого из нас гости в любое время могут на тот свет отправить. Вот уделаем гостей, тогда и будем о любви думать. Война всё спишет! А пока было бы что есть, где спать и с кем перестыкнуться… Я так думаю!

Последняя Мишкина фраза прозвучала с вызовом.

— И не только я так думаю. Все наши мужики такого же мнения. Это ты только у нас такой романтик! Развёл вокруг себя гарем, а оглаживаешь одну! А ты бы подумал прежде, что будет с твоим гаремом, если тебя — не дай Единый! — ухлопают. — Мишка трижды сплюнул через левое плечо.

— Типун тебе на язык, Афоня! — Кирилл поневоле поморщился.

— Да я и с типуном на языке жить согласен! — Мишка снова хрюкнул. — Лишь бы жить!.. Не писай на зенит, прапор! От нас тебе вреда не будет. Думаешь, мы не понимаем, что все «кентавры» твоей везучестью повязаны. К другому командиру попадёшь, и дня, может, не проживёшь. Так что мы тебя не подставим. А насчёт гарема… Ты его под своё начало собрал, ты и ботву насчёт метёлок поджаривай! Мы только в постели тебе помочь можем!

И Кирилл вдруг подумал, что не только он стал профессиональным убийцей. Вся его команда — одного поля ягоды, как говорил бедняга Спиря. И все они живут одним днём. Прав Афоня: пока было бы что есть, где спать и с кем перестыкнуться. И его, Кирилла, главная задача, чтобы у Афони и его боевых товарищей всё это было. А к гарему надо относиться как к боевому снаряжению, как к защитной форме. А что касается перестыкнуться, так есть же у него Светлана. И её вполне хватает для любви.

— Ладно, Афоня, я всё понял. Пошли, скоро отбой. Чья сегодня очередь в «комнату для релаксаций»?

— Стибы и Стояка.

Повезло сержантам Стиблиной и Непосидяке — те сегодня будут спать меньше других. И кто-то ещё, после них. Кто — неважно… А дольше других сегодня спать будут прапор Кентаринов с ефрейтором Светланой Чудиновой. Потому что у них плотская любовь была вчера, а завтра ждёт необычный бой… Чёрт возьми, может быть, вообще сегодня запретить ночные мероприятия?

— Слушай, Миш… А не прикрыть ли нам сегодня релаксационную лавочку вообще? Как думаешь, ефрейтор?

— Я бы на твоём месте прикрыл, — сказал Мишка. — Эти аквафилы… Понятно, что гости гостями, но ведь мы с ними ещё не сталкивались. Бережёного Единый бережёт!

Они двинулись в казарму.

И по дороге Кирилл решил, что ничего он прикрывать не станет.

От одного сты… от одного любовного свидания бойцы сил не лишатся. Не в первый раз! И очень надеюсь, что не в последний!

25

Утром, когда «кентавры» собрались после завтрака в курилке ради первой сигареты, Мишка ехидно спросил Эллу Стиблину:

— Скажи-ка, друг Стиба, а чего это вы со Стояком вчера в «комнату для релаксаций» не бегали? Терпелками решили с кем-то помериться?