Битва местного значения

Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана задохнулась, закашлялась, её едва не стошнило. А потом стало уже не до тошноты, и она, задержав дыхание, опустилась на четвереньки и схватилась за траву, потому что ветер набрал такую силу, что вполне мог сдуть девчонку с холма. А потом взбирающееся на небосклон оранжевое солнышко вдруг мигнуло и погасло.

И на девчонку обрушилась кромешная тьма. И беспамятство.

Только Кирилл всё помнил. Он с удивлением подумал, откуда ментал выкопал этот летучий мусор и нельзя ли его, негодяя, на этот счёт порасспросить. В конце концов, допрос своей виртуальной копии, с точки зрения хакера, — не бог весть какая проблема. Однако когда он рванулся в сеть имитатора, чтобы взять подлеца за зебры, оказалось, что того нет и в помине. Как будто Кирилл номер два перевоплотился в трубящего бога и улетел, хлопая крыльями, прочь…

24

Потом всё-таки состоялось и само учебное упражнение.

Бой в лесу имел свои достоинства и свои недостатки. Главная проблема заключалась в том, чтобы отслеживать деревья, ибо в скоростных координатах схваток неподвижность делала их почти невидимыми. Однако яйцеголовые, разумеется, предусмотрели и такой тип района схватки, и существовал режим работы системы разведки и целеуказания, где деревья становились видимыми. Вот с этим режимом и познакомились «кентавры». Правда, после первого занятия, как понял Кирилл, выпускать их на береговых гостей было ещё преждевременно, однако после второго необходимый уровень квалификации был достигнут. Всё-таки в отряд были собраны очень приличные парни обоего пола, и впору было петь осанну командиру, собравшему этакий способный контингент…

Ладно, осанну самому себе мы споём позже, когда со Вторжением будет покончено, и в Мешке воцарятся мир, счастье и покой! Когда мы окажемся на пляже не с целью замочить гостей, а с целью замочить ножки в прибрежной водичке. А потом брести прочь от берега, постепенно погружаясь всё глубже — ведь Маркизова Лужа столь мелка!

Кирилл помотал головой.

Вот ещё! Вспоминать Питер, находясь на Омфале, — всё равно что в виртуальности заниматься реальным онанизмом! Руки-то, словно клочки тумана, — никакого физического воздействия!

Ладно, доживём до завтра.

После заключительного учебного сеанса состоялось совещание у командира местной базы, и решено было бросить «кентавров» в бой с аквафилами, как с чьей-то подачи назвали прибрежных гостей, на следующий день. По мнению Кирилла, никаких неприятных сюрпризов завтра ждать не следовало.

Неприятный сюрприз случился вечером. После ужина напросилась на разговор Кама-Колобок.

Под косыми взглядами Жеки Гусарского отошли в сторону стрельбища, подальше от чужих ушей.

— Ты прости меня, командир… — Колобок опустила глаза. — Это, наверное, не моё дело. Но что с тобой происходит? Ты стал… — она замялась, с трудом подбирая слова.

— Ну? — сказал Кирилл. — И какой же я стал? Что ты хочешь сказать?

Кама ещё помялась немного. И словно в омут бросилась:

— Ты стал совершенно бессердечен. Раньше ты смотрел на нас как на людей, а теперь мы стали для тебя просто боевыми единицами.

— С чего ты взяла? — удивился Кирилл.

— А ты посмотри на себя со стороны! Ты стал, как настороженный капкан.

— Капкан?.. Что это такое?

Колобок объяснила ему, что такое капкан.

— Ты чего, до Корпуса охотничала?

— Ну да… У нас в тайге этот промысел ещё существует.

— Капкан, в военном смысле это что-то похожее на засаду, верно? Только без бойцов, голый механизм.

— Ну-у-у… — Колобок, похоже, была ошарашена таким сравнением. — Наверное…

— Так чему же ты удивляешься? Нас впереди война ждёт. Грандиозная война, перед которой все наши чувства — просто мышиная возня. Сейчас каждый из нас должен быть похож на капкан! Ибо речь идёт о судьбе человечества. Ты хоть слушаешь, что говорит капеллан по утрам на общем построении?

— Слушаю, — отмахнулась Колобок. — А ты хоть знаешь, что в тебя влюблена почти половина нашего отряда?

— Вижу, не слепой! Но я ведь никого в себя насильно не влюблял. Потому, наверное, и влюблены, что другого командира для себя не представляют. И, кстати… Я ведь никому из них не запрещаю стыковаться с обрезками, верно? Лишь бы прозас принимали.

— Это да, не запрещаешь, — была вынуждена согласиться Колобок. — Но как ты не понимаешь, что им не такая любовь нужна. Будь же ты хоть чуточку… ну, понежнее, что ли…

Кирилл не сдержался и фыркнул.

Ну и нашла словечко! Понежнее! И это на войне! И это перед боем, в котором, возможно, погибнут её боевые товарищи. Если Кирилл и метёлки окажутся не на высоте завтра… Башню с курса снесло у дуры, что ли? Или…

— Скажи-ка мне, ефрейтор Камалиева… Тебя кто-то попросил подойти ко мне с таким разговором?

А что, с Ксанки, к примеру, станется!

Теперь фыркнула Колобок:

— Ты с дуба рухнул, командир? Кто когда к кому обращается с подобными просьбами? Я сама вижу, я ведь тоже не слепая! Моя задача — следить за здоровьем «кентавров», а здоровье зависит не только от физического состояния!