Битва королев

Участие в войне не доставляло ему удовольствия, а уж когда извечные враги англичане, возглавляемые младшим братом короля Генриха и графом Солсбери, стали отнимать у французов одну крепость за другой, Людовик совсем пал духом. Он выбрал для свидания с Бланш и знатной просительницей город Перрону, подальше от театра военных действий.

Бланш скучала по супругу и была рада поездке. К тому же она обнаружила, что вновь беременна, и ей хотелось самой сообщить Людовику столь приятную новость.

Но при встрече Людовик сразу же затеял разговор о своих досадных неудачах:

– Альбигойцы оказались твердым орешком и более упорными, чем мы предполагали. А тут еще Генрих вцепился нам в глотку. Он вознамерился вернуть Англии все утерянное когда-то Джоном. Нам предстоит долгая изнурительная война с двумя противниками одновременно, – со вздохом поведал Людовик.

– Вам следовало бы оставить альбигойцев в покое, – посоветовала Бланш.

– Но ведь они еретики!

– Английский король гораздо опаснее.

– Конечно, но я взял на себя обязательство покончить с еретиками. Это крестовый поход, мадам, и мой долг как христианского короля Франции…

– Пусть они хуже вооружены, чем англичане, пусть это лишь простые дворяне и неграмотные земледельцы, но они сражаются за то, во что верят. Дайте им право на свою веру.

– Невозможно. Я поклялся Его Святейшеству уничтожить альбигойское гнездо. А взамен получил обещание Папы оградить меня от нашествия англичан.

– Значит, вам больше по вкусу воевать со своими подданными, чем с чужеземными хищниками?

– Я против всякой войны, – с грустью произнес Людовик, – но, уж если война неизбежна, пусть это будет поход во имя истинной веры.

Бланш отказалась от попыток переубедить его. Он и так выглядел угнетенным, полным сомнений и жутко исхудавшим. Даже весть о скором рождении еще одного ребенка в их семье не озарила его лицо светом, как это бывало раньше.

Бланш надеялась, что разрешение спора по поводу Фландрии отвлечет короля от немилых его сердцу военных проблем, вдохнет в него живительные силы.

Она добилась от Людовика лично подписанных им посланий с вызовом на судилище в Перрону и самозванца, и свидетельницы, Сибиллы де Буажье, сестры Болдуина Фландрского.

По прибытии знатной пожилой дамы после стремительного путешествия чуть ли не через пол-Европы три женщины удалились в покои французской королевы для секретного совещания.

– Предоставьте это мне! – решительно заявила Сибилла. – Я задам ему несколько вопросов, на которые ответ знает только мой истинный брат.

Когда прибыл в Перрону самозванец, Сибилла немного растерялась – уж очень он походил на ее брата. Но она отметила, что благородному Болдуину не свойственна была наглость и напыщенность в поведении, какой отличался самозванец. Его преувеличенное высокомерие и дурные манеры выдавали в нем человека низкого происхождения, играющего роль знатного вельможи.

Понадобилось очень мало времени, чтобы выяснить правду.

Узнав, что ему придется встретиться с сестрой истинного графа Фландрского лицом к лицу, самозванец растерялся. Он, разумеется, объявил вопросы, заданные ему благородной дамой, унизительной проверкой и сказал, что он сейчас не в настроении, но на следующий день, поутру, даст достойный ответ, если ему будут предоставлены сытный ужин и удобная постель.

А наутро подтвердилось то, что ночные призраки тают с восходом солнца. Мнимый граф словно испарился. Он уже заранее подготовил несколько сменных лошадей и сбежал из отведенных ему покоев.

Многое, конечно, было ему известно, он даже перечислил все шрамы, оставленные сарацинскими мечами на теле Болдуина, и все же понял, что не выдержит испытания, а то, что он чрезмерно нагло вел себя в присутствии королевских особ, выдавало в нем плохого актера. Вероятно, он был приближенным слугой или даже другом героя крестовых походов, но подробностей его детства он, конечно, знать не мог.

Иоанна пребывала в радости. Самозванец скрылся с глаз долой, во всяком случае, появиться во Фландрии вновь он не осмелится. Скоро его изловят, где бы он ни прятался, доставят на базарную площадь в Брюгге и накинут ему петлю на шею.

Все дело решилось быстро и к удовлетворению графини Иоанны, а также и Людовика Французского, которому надобно было это отвлечение от военных забот.

На губах Иоанны появилась саркастическая улыбка, вызванная тем, что женщина наконец-то победила в споре с мужчиной.

Людовик был очарован ею, так же как и Бланш.

Супруги пришли к полному согласию. Единственная размолвка возникла между ними, когда речь зашла о ее беременности – вернее, о том, кого она ожидает.

– Не слишком ли много мальчиков ты рожаешь? И все они претенденты на корону.

– После смерти нашего первенца у нас осталось четыре сына.

– Мне бы хотелось девочку, – высказал робкое пожелание король.

Так и случилось. В положенный срок родилась дочь. Людовик настаивал, чтобы ее назвали Изабеллой. По его мнению, это было подходящее имя для принцессы.

Бланш вначале воспротивилась, а потом, огорченная, замкнулась в себе.

Ей показалось, что супруг издевается над ней.