Битва королей

Теон придержал язык, хотя и неохотно. Вот, значит, как обстоит дело. Как будто десять лет в Винтерфелле сделали его Старком. Да, лорд Эддард воспитывал его вместе с собственными детьми, но он так и не стал одним из них. Весь замок, от леди Старк до последней судомойки, знал, что он заложник, обеспечивающий послушание своего отца, и все относились к нему соответственно. Даже бастарда Джона Сноу уважали больше.

Лорд Эддард время от времени пытался быть ему отцом, но Теон всегда видел в нем человека, который принес в Пайк огонь и кровь, а его увез из родного дома. Ребенком он боялся сурового лица Старка и его большого темного меча. А леди Старк держалась с ним еще более отстранение и подозрительно, если такое возможно.

Что до детей, то младшие почти все то время, что он жил в Винтерфелле, были малыми ребятами. Только Робб да его сводный брат Джон Сноу были достаточно большими, чтобы Теон удостаивал их своим вниманием. Бастард был угрюмый парень, чувствительный к насмешкам, он завидовал знатному происхождению Теона и ревновал к нему Робба, к самому Роббу Теон даже привязался немного, как к младшему брату… но об этом лучше не упоминать. В Пайке, как видно, война еще не завершилась. Теона это не удивляло. Железные острова живут прошлым — настоящее слишком сурово и неприглядно, чтобы его выносить. Кроме того, отец и дядя уже стары, а старые лорды все такие: они уносят свою заплесневелую кровную вражду с собой в могилу, ничего не забывая и ни с чем не мирясь.

У Маллистеров, сопровождавших Теона из Риверрана в Сигард, наблюдалось то же самое. Патрек Маллистер был неплохой парень — они с Теоном разделяли склонность к вину, женщинам и соколиной охоте. Но старый лорд Ясон, заметив, что его наследнику нравится общество Теона, отозвал Патрека в сторону и напомнил ему, что Сигард построили для защиты побережья от грабителей с Железных островов, из коих главные — Грейджои из Пайка. Гулкая Башня Сигарда получила свое название из-за громадного бронзового колокола, который в старину сзывал в замок горожан и селян, когда на западном горизонте показывались ладьи морских разбойников.

«Попробуй скажи ему, что за последние триста лет колокол звонил только однажды», — сказал Патрек Теону на другой день, поделившись с ним отцовскими наставлениями и кувшином зеленого яблочного вина.

«Это было, когда мой брат штурмовал Сигард». Лорд Ясон убил Родрика Грейджоя под стенами своего замка и отбросил островитян обратно в залив. «И если твой отец полагает, что я из-за этого питаю к нему вражду, то это лишь потому, что он не знал Родрика».

Они много смеялись над этим по дороге к одной любвеобильной молодой мельничихе, знакомой Патрека. Жаль, что теперь Патрека нет рядом. Маллистер он или нет, он был бы куда более приятным спутником, чем суровый старый священник, в которого превратился дядя Эйерон.

Дорога, по которой они ехали, вилась вверх по каменистым склонам. Вскоре море скрылось из виду, хотя в сыром воздухе по-прежнему пахло солью. Кони ровно шли в гору мимо пастушьей хижины и заброшенного рудника. Новый, благочестивый Эйерон Грейджой был не из разговорчивых, и они совершали путь в мрачном молчании.

— Лорд Винтерфелла теперь — Робб Старк, — не выдержал наконец Теон.

— Что один волк, что другой — разница невелика.

— Робб нарушил свою присягу Железному Трону и объявил себя Королем Севера. Там идет война.

— Вороны мейстера летают над солью не хуже, чем над камнем. Твои новости давно устарели.

— Настали новые времена, дядя.

— Всякий новый день похож на старый.

— В Риверране думают по-другому. Там говорят, что красная комета — вестница нового века. Посланница богов.

— Да, это знак — только не от их богов, а от нашего. Это горящая головня, с какими ходили в старину. Пламя Утонувшего Бога воссияло из моря, и оно возвещает о высоком приливе. Пора ставить паруса и идти в чужие земли с огнем и мечом, как делывал он.

— Полностью с тобой согласен, — улыбнулся Теон.

— Бог спрашивает человека о согласии не больше, чем буря — дождевую каплю.

Эта капелька когда-нибудь станет королем, старик. Теону надоело слушать дядино ворчание. Он пришпорил коня и с улыбкой пустился рысью.

Солнце клонилось к закату, когда они достигли стен Пайка — темного каменного полумесяца между двумя утесами, с воротами посередине и тремя прямоугольными башнями с каждой стороны. Теон еще различал шрамы, нанесенные камню катапультами Роберта Баратеона. Новая южная башня поднялась над руинами старой, чуть светлее других и еще не обросшая лишайником. В том месте Роберт проломил стену и ворвался в замок по щебню и мертвым телам с боевым молотом в руке, а Нед Старк шел рядом. Теон смотрел на них из безопасной Морской башни. Порой во сне ему все еще виделись факелы и слышался грохот рухнувших стен.

Ворота были открыты, заржавевшая решетка поднята — его ждали. Незнакомые стражники на стене смотрели, как Теон Грейджой возвращается домой.