Битва королей

Через некоторое время свеча догорела и погасла. Лунный свет, проникая сквозь ставни, расчертил бледными полосами лицо отца. Она слышала его тихое трудное дыхание, и неумолчный плеск вод, и отзвуки любовной песни со двора, сладкие и печальные. «Была моя любовь прекрасна, словно осень, — пел Раймунд, — и локоны ее — как золото листвы».

Кейтилин не заметила, когда умолкло пение. Часы промелькнули для нее как одно мгновение, и Бриенна, появившись в дверях, тихо оповестила:

— Уже полночь, миледи.

«Уже полночь, отец, и я должна исполнить свой долг». Кейтилин отпустила его руку.

Тюремщик, суетливый красноносый человек, сидел за кружкой эля и остатками голубиного пирога в порядочном подпитии. Увидев их, он подозрительно прищурился.

— Прошу прощения, миледи, но лорд Эдмар не велел никого пускать к Цареубийце без его письменного приказа с печатью.

— Лорд Эдмар? Выходит, мой отец умер, а мне забыли сказать?

— Да вроде нет, миледи, — облизнул губы тюремщик.

— Открой темницу — а нет, так пойдем со мной к лорду Хостеру, и объяснишь ему сам, как посмел мне перечить.

— Как прикажете, миледи. — Тюремщик потупил взор. Бормоча что-то, он порылся в связке, висевшей на его кожаном с заклепками поясе, и отыскал ключ от двери Цареубийцы.

— Пей свой эль и оставь нас, — приказала Кейтилин. На крюке под низким потолком висела масляная лампа. Кейтилин сняла ее и прибавила огня. — Бриенна, позаботься, чтобы меня не беспокоили.

Бриенна кивнула и стала у самой двери в темницу, опустив руку на рукоять меча.

— Зовите, если я вам понадоблюсь, миледи.

Кейтилин, отворив тяжелую, окованную железом дверь, ступила в смрадную тьму. Это было подбрюшье Риверрана, и пахло здесь соответственно. Под ногами хрустела старая солома, на стенах проступила селитра. Сквозь камень слышался слабый плеск Камнегонки. При свете лампы Кейтилин разглядела кадку с нечистотами в одном углу и скрюченную фигуру в другом. Винный штоф стоял за дверью нетронутый. Вот тебе и схитрила. Хорошо еще, что тюремщик сам все не выпил.

Джейме прикрыл руками лицо, звякнув цепями.

— Леди Старк, — произнес он хрипло. — Боюсь, я не в том виде, чтобы принимать дам.

— Посмотрите на меня, сир.

— Свет режет мне глаза. Повремените немного. — Джейме Ланнистеру не давали бритвы с той ночи, как взяли его в Шепчущем Лесу, и он оброс косматой бородой, утратив сходство с королевой. Эта поросль, отливающая золотом при свете, делала его похожим на большого зверя, великолепного даже в цепях. Немытые волосы космами падали ему на плечи, одежда сопрела и превратилась в лохмотья, лицо побледнело и осунулось, но сила и красота этого человека до сих пор останавливала взгляд.

— Я вижу, присланное мной вино не пришлось вам по вкусу.

— Столь внезапная щедрость показалась мне подозрительной.

— Я могу отрубить вам голову, когда захочу. К чему мне травить вас?

— Смерть от яда можно представить как естественную — а вот притвориться, что моя голова сама собой свалилась с плеч, будет потруднее. — Он поднял на нее прищуренные зеленые кошачьи глаза, медленно привыкающие к свету. — Я предложил бы вам сесть, но ваш брат не позаботился снабдить меня стулом.

— Я вполне в состоянии постоять.

— Так ли? Вид у вас, должен заметить, ужасный, хотя, возможно, дело в освещении. — Он был скован по рукам и ногам так, что не мог ни встать, ни лечь поудобнее. Ножные кандалы крепились к стене. — Мои браслеты достаточно тяжелы для вас, или вы пришли, чтобы сделать их поувесистее? Я могу побренчать ими, если желаете.

— Вы сами навлекли это на себя. Мы поместили вас в башне в соответствии с вашим родом и положением, вы же отплатили нам тем, что попытались бежать.

— Тюрьма есть тюрьма. У нас под Бобровым Утесом есть такие, рядом с которыми эта покажется солнечным садом. Когда-нибудь я надеюсь показать их вам.

«Если он и боится, то хорошо это скрывает», — подумала она.

— Человеку, скованному по рукам и ногам, следует выражаться более учтиво, сир. Я пришла не затем, чтобы выслушивать угрозы.

— Вот как? Зачем же тогда — чтобы поразвлечься немного? Вдовам, говорят, надоедает пустая постель. Мы в Королевской Гвардии приносим обет безбрачия, но я мог бы оказать вам услугу, если вы этого хотите. Налейте нам вина, снимите ваше платье, и посмотрим, гожусь ли я еще на что-нибудь.

Кейтилин посмотрела на него с отвращением. Обитала ли когда-нибудь столь порочная душа в столь красивом теле?

— Если бы вы сказали это при моем сыне, он убил бы вас.

— Разве что скованного. — Джейме погремел цепями. — Мы оба знаем, что ваш мальчик боится сойтись со мной в поединке.

— Пусть мой сын молод, но если вы принимаете его за глупца, то горько заблуждаетесь… и вы не очень-то спешили послать ему вызов, когда стояли во главе войска.

— Старые Короли Зимы тоже прятались за материнскими юбками?

— Довольно, сир. Я пришла кое-что узнать.

— С какой стати я должен отвечать вам?

— Чтобы спасти свою жизнь.

— Вы думаете, я боюсь смерти? — Эта мысль как будто позабавила его.

— А следовало бы. За ваши преступления вам уготовано место в самой глубокой из семи преисподних, если боги хоть сколько-нибудь справедливы.