Битва королей. Книга I

Она спала среди зеленых холмов, и ей снилось, что Бран цел и невредим, Арья с Сансой держатся за руки, а Рикон, ее младенец, у ее груди. Робб, без короны, играл с деревянным мечом. Когда все они мирно уснули, ее в постели ждал улыбающийся Нед.

Какой это был сладкий сон, и как быстро он кончился. Жестокий рассвет пронзил ее своим кинжалом. Она проснулась измученная и одинокая, уставшая от езды, от разных недомоганий и от долга. «Заплакать бы сейчас – и чтобы кто-нибудь утешил. Я так устала быть сильной. Хочу хоть немножко побыть глупой и испуганной. Совсем немножко… один день… один час…»

Снаружи, за стенками шатра, уже суетились мужчины. Ржали лошади, Шадд жаловался на боль в спине, сир Вендел требовал свой лук. Провалиться бы им всем. Они люди славные и преданные, но она от них устала. Ее дети – вот кто был ей нужен сейчас. «Когда-нибудь непременно позволю себе не быть сильной», – пообещала она, лежа в постели.

Но не сегодня. Сегодня не получится.

Она оделась, и собственные пальцы показались ей еще более неловкими, чем обычно. Что ж, надо быть благодарной и за то, что они хоть как-то ее слушаются. Тот кинжал был из валирийской стали, а валирийская сталь жалит остро и глубоко. Стоило только посмотреть на шрамы, чтобы вспомнить.

Шадд помешивал овсянку в котелке, сир Вендел Мандерли натягивал лук.

– Здесь в траве много птицы, миледи, – сказал он, когда Кейтилин вышла. – Не угодно ли жареного перепела на завтрак?

– Довольно будет овсянки с хлебом. Перед нами еще много лиг, сир Вендел.

– Как прикажете, миледи. – Круглое лицо рыцаря выразило огорчение, моржовые усы разочарованно поникли. – Овсянка с хлебом – что может быть лучше! – Он был одним из самых толстых людей, известных Кейтилин, но при всем своем обжорстве оставался человеком чести.

– Я нарвал крапивы и заварил чай, – объявил Шадд. – Не желаете ли чашечку, миледи?

– Охотно.

Она взяла чашку в свои изрезанные руки и подула, чтобы охладить. Шадд был из Винтерфелла. Робб дал двадцать лучших своих людей, чтобы проводить ее к Ренли. И послал с ней пятерых лордов, чтобы придать больший вес ее посольству. Путешествуя на юг и останавливаясь подальше от городов и селений, они не раз замечали отряды одетых в кольчуги людей и видели дым на восточном горизонте, однако на них никто не нападал. Они были слишком слабы, чтобы представлять для кого-то угрозу, и слишком многочисленны, чтобы показаться легкой добычей. Когда они переправились через Черноводную, худшее осталось позади – уже четыре дня им не встречалось никаких признаков войны.

Кейтилин не хотелось ехать – она так и сказала Роббу в Риверране.

– Когда я видела Ренли в последний раз, он был мальчиком не старше Брана. Я не знаю его. Пошли кого-нибудь другого. Мое место здесь, рядом с отцом, на то время, что ему еще осталось.

Сын огорчился.

– Некого больше. Сам я ехать не могу, твой отец тяжко болен, Черная Рыба – мои глаза и уши, и я не решусь расстаться с ним. Твой брат нужен мне, чтобы удерживать Риверран, когда мы выступим…

– Выступим? – Об этом она слышала впервые.

– Я не могу сидеть в Риверране и ждать заключения мира. Подумают еще, будто я боюсь выйти в поле. Когда долго нет сражений, люди начинают думать о доме и урожае – так отец говорил. Даже мои северяне начинают беспокоиться.

«Мои северяне. Он говорит теперь, как настоящий король».

– От беспокойства еще никто не умирал, а вот бесшабашность – дело иное. Мы посеяли семена – дай им прорасти.

Робб упрямо потряс головой.

– Мы бросили семена на ветер, только и всего. Если бы твоя сестра Лиза решила помочь нам, мы уже услышали бы об этом. Сколько птиц мы послали в Орлиное Гнездо, четырех? Я тоже хочу мира, но зачем Ланнистерам на него соглашаться, если я сижу здесь сиднем, а войско мое тем временем тает, как снег среди лета?

– Выходит, ты готов плясать под дудку лорда Тайвина, лишь бы только не показаться трусом? Ему того и нужно, чтобы ты двинулся на Харренхолл, – спроси своего дядю Бриндена…

– Разве я сказал хоть слово о Харренхолле? Так что же – поедешь ты к Ренли, или мне послать Большого Джона?

…Кейтилин улыбнулась слегка, вспомнив об этом. Хитрость, шитая белыми нитками, однако недурная для мальчика пятнадцати лет. Робб знал, как плохо подходит Большой Джон Амбер для переговоров с таким человеком, как Ренли Баратеон, – и знал, что она тоже знает. Ей оставалось только согласиться, уповая на то, что отец доживет до ее возвращения. Будь лорд Хостер здоров, он поехал бы сам. Но разлука с ним далась ей тяжело. Он даже не узнал ее, когда она пришла проститься. «Миниса, – сказал он ей, – а где же дети? Малютка Кет, душечка Лиза…» Кейтилин поцеловала его в лоб и сказала, что девочки здоровы. «Дождись меня, милорд, – добавила она, когда его глаза закрылись. – Я столько раз тебя ждала – дождись и ты меня».

«Судьба снова гонит меня на юг, – думала она, попивая терпкий чай, – хотя душа моя рвется на север, домой». В последнюю ночь она написала из Риверрана Брану и Рикону: «Я не забыла вас, мои дорогие, поверьте – но вашему брату я нужна больше».