Битва колдуньи. Сага о мечах

И Фрейвид, вполне довольный состоявшейся беседой, зашагал от моря вверх по Сосновой горе. Он был достаточно умен, чтобы связать упрямство Хёрдис с многочисленными следами Серого вокруг сарая. Иной приказал бы немедленно засыпать ямку, отлично видную под стеной, и привалить камнем, но Фрейвид был для этого слишком умен. Он не хотел, чтобы ведьма умерла от голода раньше, чем отдаст огниво. А она охотнее умрет, чем отдаст. Сам Фрейвид поступил бы точно так же, а негодная дочь, как ни обидно, уродилась нравом в него.

Ингвиль и Асольв ждали отца, сидя на замшелых камнях у тропы.

– Она думает! – ответил Фрейвид на их вопросительные взгляды.

– А мы думаем вот что, – сказал Асольв и, желая приободриться, оглянулся на сестру. – Может быть, мне все же съездить в Тюрсхейм? Хёрдис наверняка будет упрямиться очень долго. А огниво нам нужно. Мало ли что случится, пока она…

Ингвиль кивнула. Зная о замысле отца продать Серого, она сильно подозревала, что тогда носить хлеб Хёрдис придется ей самой. И тявкать по-собачьи за стеной сарая – а не то Колдунья еще откажется брать еду.

– А еще можно спросить у Большого Тюленя, – предложила Ингвиль. – Он-то знает, куда Хёрдис спрятала огниво.

– Большой Тюлень? – Фрейвид был озадачен и даже остановился посередине узкой тропы. – Но как с ним разговаривать? Кто-нибудь когда-нибудь видел его в человеческом обличье?

– Нет, но бабушка… Помнишь, однажды она спрашивала у него, стоит ли тебе идти с конунгом в поход на вандров? В тот самый, из которого вернулся один корабль из десяти? Она тогда принесла жертвы Тюленьему камню, потом вынула руну, и это оказалась Хагалаз. Не попробовать ли и нам?

– Может быть, и стоит, – задумчиво поглаживая бороду, отозвался Фрейвид.

Эта мысль неожиданно понравилась ему. С духом побережья Фрейвид жил в ладу и не так опасался его, как колдуна Сиггейра из святилища Тюрсхейм.

– Но кто будет говорить с ним? – спросил он. – Если уж ты это придумала, то ты и сделаешь.

– Ой, нет! – Ингвиль испугалась. – Я думала, ты сам…

– А я думаю, что это дело как раз для тебя! Теперь тебе это по силам.

– Ты справишься! – бодро заверил ее Асольв и дружески пожал плечо сестры. Сыну рабыни казалось, что благородная кровь сама по себе одолеет все преграды. – Вспомни, ведь ты же справилась с «гнилой смертью»!

Ингвиль растерянно улыбнулась в ответ и подавила печальный вздох. Теперь даже самые страшные дни разгула «гнилой смерти» представлялись ей прекрасными, потому что тогда здесь был Хродмар. Ингвиль жалела, что в то время не умела оценить своего счастья, как оценила его теперь, когда от Хродмара ей остались только воспоминания и золотой перстень, который он подарил ей возле Смотрельного камня и который ей приходилось прятать от отца. Мать утешала ее, говорила, что скоро она успокоится и заживет, как прежде, как до встречи с фьяллями, мирно и счастливо. Ингвиль была благодарна ей за сочувствие, но знала, что возврата к прежней жизни не будет. Теперь она могла быть счастлива совсем новым счастьем. Раньше она была сама по себе, а теперь стала половинкой разорванного целого. Покой и счастье вернутся к ней только с Хродмаром сыном Кари из Фьялленланда.

Однако время для нее совсем не двигалось и возвращение Хродмара оставалось где-то далеко-далеко. Мир потускнел и погас, как будто лето разом кончилось и пришла зима, все прежние занятия казались скучными и постылыми. Стараясь побороть тоску, Ингвиль лихорадочно хваталась за любую работу, лишь бы отвлечься. Но занятыми оказывались только руки, а сердце и мысли были далеко – в земле фьяллей, в Аскефьорде, который она никогда не видела. Ингвиль представляла его себе только по рассказам Хродмара, но ей приятно было воображать Аскефьорд, усадьбу конунга, Бьёрндален – и тогда сам Хродмар казался ей ближе. Все, что так или иначе было связано с племенем фьяллей, стало вызывать в ней особенное любопытство; амулет в виде «молота Тора» стал как-то по-особому близким, и даже сам Рыжебородый Ас, покровитель Фьялленланда, теперь выглядел в ее глазах гораздо привлекательнее, чем прежде.

Далеко-далеко внизу, у подножия Тюленьего камня, шумно плескалось море. Ингвиль воображала, что она стоит на самом краю земли и под ногами у нее начинаются темные и страшные Нижние Миры. Должно быть, так оно и есть – Тюлений камень принадлежит уже не людям, а духу побережья, служит границей между человеческим и незримым.

– Все готово! – услышала Ингвиль голос отца.

Фрейвид стоял позади нее с жертвенным ножом в руках, возле него на скале лежала черная коза со связанными ногами, одна из лучших в усадьбе. Провожавшие их рабы отошли подальше, даже Асольв попятился. Его дело маленькое – какой заклинатель духов из сына рабыни!