Битва колдуньи. Сага о мечах

Будто наяву она представила, как светловолосый красавец срывается с борта, кувырком летит в пляшущие волны, скрывается под ними, и только бочонок скачет на воде там, где только что была его голова… Со всей страстью своей жадной и беспутной души Хёрдис хотела этого, даже сжала кулаки от жгучего желания… Ее воображение было живее самой жизни, и дикий порыв души подхватил видение таким мощным потоком силы, что…

Крики изумления и тревоги взмыли над кораблем, заглушив даже шум прибоя. Хродмар встал из воды, мокрый с головы до ног, нарядная рубаха прилипла к телу, вода лила с него ручьями обратно в море. А Хёрдис восторженно взвизгнула, подпрыгнула на месте, захлопала в ладоши, переполненная восхищением и счастьем сбывшейся мечты. Единственное, что она умела лучше всех, – это хотеть, страстно желать чего-то и отдавать этому желанию все силы души. Может быть, потому ей и удавалось даже то, что удаваться не должно.

Но долго радоваться ей не пришлось. Осознав, что произошло, Хродмар одним прыжком оказался на берегу, неуловимо быстрым движением выхватил нож и метнул его в Хёрдис. Стальное лезвие свистнуло мимо ее виска, щеку обдало холодом, а душу – ужасом. Вскрикнув, Хёрдис отшатнулась, а нож вонзился в ствол ели, пригвоздив прядь ее волос.

Фьялли на корабле кричали. Хродмар кинулся вверх по береговому склону. Башмаки скользили по камням, песок под ногами осыпа́лся, мокрая одежда мешала движениям, но яростный порыв и жажду добраться до ведьмы ничто не могло остановить.

Хёрдис рванулась, жмурясь от жгучих слез боли, сжала рукоять ножа и изо всех сил дернула. Нож поддался, Хёрдис вырвала его из ствола, освободила волосы и бросилась бежать. Темный ельник сомкнулся за спиной, колючая стена мелких елок расступалась, пропуская ее, и снова сходилась позади. За ней мчался Серый, иногда оборачиваясь к врагам и с яростным лаем припадая к земле.

Тяжело дыша, Хродмар вскарабкался к тому месту, где стояла ведьма, и в изнеможении уцепился за тот самый ствол. Весь в песке, налипшем на мокрую одежду и волосы, сейчас он сам напоминал скорее тролля, чем одного из первых щеголей и красавцев Аскефьорда, украшение пиров в гриднице Торбранда конунга.

В темном чешуйчатом стволе виднелась щель от его ножа, к желтым каплям смолы пристала тонкая отсеченная прядь темно-русых волос. Еловые лапы еще качались, но на плотном зеленом мху и на рыжей хвое не остается следов. Ведьма исчезла, словно дух, растворилась среди елей, как будто ее и не было, ушла под мох и камни, и только ветер носил в отдалении лай ее пса.

– Догони ее, Хродмар! – кричали гребцы с корабля. – Покажи этой троллихе, как приставать к мужчинам!

Но Хродмар плюнул под ноги и стал спускаться к полосе прибоя. Еще чего не хватало – бегать за такой дрянью! Хродмару и без того было нестерпимо стыдно за эту дурацкую перебранку, за свое падение – никогда еще ему не случалось срываться за борт так некстати! – за промах и эту глупую погоню. Узнает Асвальд Сутулый – проходу не даст своими насмешками.

– Ничего, Хродмар! – Добрый Моди дружески потрепал племянника по мокрому плечу. Он знал, что сын его сестры отличается почти болезненным самолюбием. – Говорят же: ничего нет сильнее, чем злые чары! У девчонки глаза ведьмы! Будем надеяться, что этим мы и отделаемся!

И он сотворил знак молота[4] над собой и над раздосадованным Хродмаром.

В расселине действительно оказался ручей. Набрав воды, «Тюлень» двинулся дальше. Но едва он отошел от берега, как на каменном выступе снова появилась ненавистная фигурка с серой собакой у ног.

– Недолог будет ваш путь! – кричала ведьма вслед «Тюленю». – Вы не найдете ничего, что ищете, а найдете свою смерть! Скоро, очень скоро из тебя вырастет дерево, о славный метатель ножа!

– Поди назад в подземелья, ведьма! – крикнул Хродмар, не в силах сдержать досаду. – Там тебя заждались все тролли! А мне больше не попадайся! Не уйдешь живой, клянусь!

– Не очень-то я боюсь тебя и твоих беззубых угроз! – ответила Хёрдис, подняв руку с зажатым в ней ножом Хродмара и издевательски помахав им.

Хродмар отвернулся. Мало того, что осрамился на глазах у всей дружины, так еще такой хороший нож пропал! Подарок конунга, между прочим! Из добычи прошлого лета, привезенной с Зеленых островов!

– Здесь, на Квиттинге, все женщины – ведьмы! – крикнул со своего места кормчий Вестмар, желая его несколько утешить. – От них надо держаться подальше.

– Такой нож был! – Хродмар в досаде ударил кулаком по борту. – Что я конунгу скажу, если спросит, куда он делся?

– А ты ему скажешь, что твой зуб кольчуги[5] укусил ведьму, а она была такая костлявая и жесткая, что он застрял в ее костях!

Гребцы на ближних скамьях рассмеялись, Хродмар тоже заставил себя улыбнуться. Но ему было невесело: перед глазами стояло лицо ведьмы и ее странная половинчатая усмешка. «Не очень-то я боюсь тебя и твоих беззубых угроз!»

Не оборачиваясь, он спиной чувствовал: длинноволосая ведьма все так же стоит на вершине утеса, издевательски размахивая его ножом.