Битва колдуньи. Сага о мечах

Ингвиль еще немного подождала, закрыв лицо руками и стараясь успокоиться. Она знала значение рун, но впервые в жизни ей самой приходилось гадать, и никто не должен был помогать ей в истолковании. От волнения мысли разбегались, стройное знание рассыпалось в бесполезные осколки. Стараясь сосредоточиться, Ингвиль мысленно рисовала перед собой три Хуг-руны, которые проясняют разум и облегчают правильное понимание: Вуньо, Суль, Дагаз. На темном поле закрытых глаз три руны Мысли горели ярким огненным цветом, но Ингвиль так волновалась, что никак не могла решиться взглянуть на свои три прутика. Что сказали ей боги? И поймет ли она их предсказание? А вдруг все окажется противоречиво, запутано?

Но отец ждал, и ей пришлось пересилить дрожь. Ингвиль посмотрела на прут, который вынула первым. Науд. Не слишком хорошо для начала. И не самый обнадеживающий ответ на заданные вопросы.

– Что это значит? – несмело спросил Асольв, которого не учили рунам.

– Это значит… – Ингвиль колебалась, словно отец мог ее саму счесть виноватой в таком нерадостном предсказании. – Это Науд. Боги говорят, что для нас сейчас не самое удачное время. Нас ждут неудачи. И многое может измениться, выйти совсем не так, как мы задумали.

– Значит, мы не найдем…

– Посмотри, что обещает вторая руна! – потребовал Фрейвид. Он нахмурился, но не терял надежды.

– Хагалаз! – Ингвиль взяла второй прут, глянула на него и испуганно вскинула глаза на отца. Именно эту руну когда-то вынула Сигнехильда Мудрая перед неудачным походом. – События сильнее нас! Нас ждут грозы и бури!

Фрейвид промолчал, и Ингвиль сама скорее схватила третий прут, ожидая от богов хоть какого-нибудь совета. На нее глянула одинокая прямая черта руны Иса. Она могла нести только один совет: не упрямься и жди, проявляй терпение. Любые старания сейчас бесполезны, ты все равно ничего не добьешься.

– Не такого я ждал от богов! – Фрейвид с досадой встряхнул руками, на которых сохла жертвенная кровь.

Ему казалось, что боги обманули его, в обмен на такую хорошую жертву всучив дурные знамения.

– Боги предупреждают нас! – ответила Ингвиль. Ее страх перед гневом богов был сильнее робости перед отцом. – Если мы не поймем, что сейчас судьба сильнее нас, и сами полезем грудью на копье, выйдет еще хуже, чем могло бы. Мы должны быть благодарны и за такое пророчество.

– От моей матери я получал предсказания получше! – так же досадливо отозвался хёвдинг и пошел прочь.

Асольв посмотрел на Ингвиль и развел руками. Ее нельзя было винить в обещанных богами неудачах, но ей самой было неуютно. Казалось, бабушка Сигнехильда на ее месте сумела бы увидеть более приятное будущее. Но что тут можно поделать? Бабушкины руны, как и следовало, отправились с нею на погребальный костер, а у ее внучки свой дар и своя удача.

– Раз уж мы просили совета у Тюленя, так придется его принять! – сказал Асольв, глядя в спину уходящего отца. – А не то он разгневается.

Фрейвид не обернулся. Он уже заподозрил, в чем причина неудачных предсказаний. Всем известно, что Хёрдис хорошо ладила с духом побережья. Должно быть, тот взял ее под свою защиту. Попробуй теперь обидеть ее – и море смоет Прибрежный Дом. Ведь именно этим она грозила в тот вечер, когда ее схватили!

Пламя взвилось высоко, с гулом и треском, словно захлопнулись огромные ворота. Искры разлетались за десять шагов от высокого кострища, огонь бушевал, свирепый и жадный, и его яростные отблески дрожали в глазах Торбранда конунга. Изредка под порывами морского ветра в бушующем кусте пламени проступали черные очертания погребальной ладьи со светящимися пламенем щелями и отверстиями для весел, но это уже были останки того, что более не существовало. Давно сгорел шатер из цветной шерсти, воздвигнутый на корме, исчезли весла, предназначенные плыть по огненному морю, и само пламя развернулось широким парусом на мачте.

– Хорошо горит, – почти неслышно обронил кто-то позади конунга.

Похоже, это был Кари ярл.

Торбранд конунг не обернулся. Губы его были плотно сжаты, взгляд светлых глаз застыл, и даже пламя погребального костра, отражаясь в его зрачках, не могло растопить этого льда. Лицо конунга было неподвижно, и только эта неестественная неподвижность позволяла понять, как много он потерял. Огненные ворота иного мира закрылись за королевой Бломменатт и обоими сыновьями, Тормундом и Торгейром. Всего несколько дней назад Торбранд конунг имел семью и верил, что род его прочно держит кремневый молот, знак власти конунгов Фьялленланда. И вот он остался один. «Гнилая смерть» за несколько дней сделала его единственным и последним в своем роду.