Битва двух империй. 1805–1812

Эта книга попыталась дать ответ на вопрос: почему началась противоестественная русско-французская война? Почему полки, собранные со всей Западной Европы, многие из которых прошли по 2–3 тысячи километров, подошли к западным границам России? Надеемся, что читатель не думает более, что виной всему якобы существовавшие безумные планы Наполеона о мировом господстве. Нечего и говорить, что толстовская концепция, согласно которой «ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было свершиться, только потому, что оно должно было совершиться», тоже не выдерживает критики. У войны 1812 г. были вполне конкретные авторы, на совести которых лежит подавляющая часть ответственности за эту историческую трагедию.

Обычно ее первым, главным и практически единственным виновником считается император Наполеон. Якобы его захватническая политика, стремление подчинить все экономическому и политическому диктату Франции и, наконец, его жажда мирового господства привели к походу на Россию, которая оставалась единственной независимой страной на Европейском континенте, не желавшей подчиняться наглой воле завоевателя… Вне всякого сомнения, политика Наполеона привела к тому, что сложились условия для этой войны. Но было бы совершенно необоснованно не учитывать ту огромную, поистине роковую роль, которую сыграл в истории Европы русский царь Александр I.

Когда в результате отцеубийства он пришел к власти, никаких причин для франко-русской войны не было и, казалось, быть не могло. Бонапарт, при всем своем властолюбии, сосредоточил свое внимание на внутренней политике, всеми силами стараясь сделать Францию процветающей державой. Именно он выступил инициатором мирных переговоров с Австрией, Россией и Англией, именно он сделал все, чтобы мир с этими державами был подписан в течение 1801–1802 гг. Да, конечно, он стремился сделать так, чтобы мир был выгоден для него, но какой государственный деятель, находящийся в здравом уме, будет поступать иначе? Впрочем, нет, исключение все-таки нашлось: это был царь Александр I. Его политика 1802–1803 гг., направленная на резкую конфронтацию с Францией, не имела под собой ровным счетом никаких оснований. Никакие российские интересы не заставляли Александра I так жестко, так непримиримо действовать по отношению к Франции и ее талантливому лидеру. Но Александр не просто занял резкую антифранцузскую позицию, он фактически подтолкнул английские правящие круги к войне.

Без сомнения, франко-английские противоречия были очень острыми. Без сомнения, английская буржуазия жаждала устранить с мировой арены опасного торгового и промышленного конкурента в лице новой Франции. Без сомнения, английские купцы не переносили Бонапарта, в котором видели человека, живущего совершенно в ином измерении, чем они. Тем не менее вся эта злоба и зависть не смогли бы вылиться в войну, если бы англичане не чувствовали поддержки на континенте. По-пиратски в одиночестве рыскать по морям было бы абсолютно бесперспективно, если бы правящие круги Великобритании не находили никакой опоры на суше. Если в 1803 г. английские олигархи решили растоптать Амьенский мирный договор, то только потому, что они видели — Россия не только не будет противостоять их амбициям, но, наоборот, поддерживает и одобряет их.

Эта позиция — целиком и полностью личная инициатива Александра. Ничто: ни геополитические интересы, ни даже общественное мнение — не заставляли русского царя безоглядно поддерживать наглые претензии британских толстосумов. Подавляющее большинство правящего класса России стояло за независимую внешнюю политику страны в стиле Петра Великого и Екатерины Великой, той, что сумела заставить уважать на морях русский флаг и выступила инициатором «вооруженного нейтралитета». Да, русские дворяне ненавидели Французскую революцию, но Бонапарт был уже не революция. Это прекрасно, кстати, понял Павел I, взявший курс на сближение с Францией. Это прекрасно понимали и многие представители русского правящего класса. Не следует забывать, что все они жили под влиянием французской культуры, говорили, читали и писали по-французски. Безоглядная поддержка Англии была совершенно не в интересах большинства русского дворянства. Если в правительстве и было несколько горячих англофилов, то только потому, что этого хотел царь. Захотел бы он по-другому — были бы другие люди, потому что, следует еще раз подчеркнуть, никакого императива во вражде с Францией у России не было.