Битва двух империй. 1805–1812

Как можно легко догадаться, мосты должны были строиться не в качестве дружеской помощи наполеоновским понтонерам, а для переброски русской армии на западный берег, иначе говоря, для начала наступления в герцогство Варшавское! Таким образом, царь и военный министр за полтора-два месяца до войны, к которой готовились два с половиной года, так и не определились, что же они будут делать.

Стоит ли говорить обо всех прочих генералах и штабных офицерах? Те из них, кто хорошо умел писать, заваливали командование своими прожектами, в которых и речи не было о заманивании врага в глубь своей территории. Все они практически говорили об одном: необходимости немедленного наступления на герцогство Варшавское. Приведем некоторые из наиболее характерных.

Полковник Тейль, резидент русской разведки в Австрии, писал в сентябре 1811 г.: «Почти всегда императору Наполеону предоставляли инициативу ведения войны, что давало ему решающее превосходство… Не мне решать, нельзя ли избежать этого общего правила… и иметь возможность начать боевые действия, как только представится выгодный момент и когда заблагорассудится России, а не Франции… Быстрый захват герцогства Варшавского будет самым прекрасным и самым полезным началом»[11].

Генерал-адъютант Уваров в октябре 1811 г. писал Александру I (на чудовищном французском языке): «Будет большой выгодой для русских… захватить Варшаву врасплох, чтобы утвердиться там и чтобы перенести театр войны во вражескую страну… Прусский король будет очень счастлив, если он будет освобожден от необходимости впустить французские войска на свою территорию… Он может снова стать верным союзником России с того момента, как она возьмет на себя решение вступить на прусскую территорию и защищать ее. Подобное движение будет иметь также огромное значение по тому впечатлению, которое оно произведет среди угнетаемых народов Германии, Италии и Швейцарии»[12].

Генерал-майор Довре докладывал генерал-адъютанту князю Волконскому 3 (15) марта 1812 г. о том, что французы продвигаются к русским границам: «Гроза разразилась так быстро, что единственное полезное, что мы могли бы сделать в этих обстоятельствах, а именно занять города Тильзит и Мемель и, следовательно, все течение Немана, не было осуществлено… Десять дней тому назад занятие этих мест потребовало бы у нас лишь труд туда вступить, обладание Тильзитом прикрыло бы нам границу между Юрбургом и Полангеном и позволило бы нам иметь открытую дверь для последующих событий…»[13] Этот доклад, конечно, не является планом, но, тем не менее, генерал-квартирмейстер Первого корпуса Довре явно не собирался отступать на Волгу и к тому же предполагал сохранять «открытую дверь для последующих событий», иначе говоря — плацдармы, необходимые для наступления.

Среди прочих штабных документов хранится записка от 12 (24) марта 1812 г. неизвестного лица, адресованная, судя по всему, военному министру. Разумеется, ее никак нельзя рассматривать как указание к действиям или план командования, однако советы, которые в ней даются, и доводы, которые приводятся, без сомнения являются тем, о чем говорили и что обсуждали в русском штабе непосредственно накануне начала боевых действий.

«Если Россия будет столь неосторожна, чтобы дожидаться прихода французских войск в Пруссию и в герцогство Варшавское, — пишет автор, — если она не предупредит их своими маршами, можно будет увидеть, насколько быстро противник сможет продвинуться с одной стороны к Риге, а с другой стороны через герцогство Варшавское выйти к Бресту, Пинску, Минску, Могилеву и Смоленску. Тогда придется бороться не только с французской армией, но и со всем польским народом, который восстанет как один. Тогда России, несмотря на ее многочисленную армию, с трудом удастся выбить противника из своих провинций»[14].

Если эта записка интересна нам лишь как пример идей, обсуждаемых в русском штабе, а её сочинитель был, судя по всему, малоизвестной личностью, то автора «Проекта плана операций русских войск в герцогстве Варшавском» герцога Александра Вюртембергского неизвестным никак не назовёшь. Он был военным губернатором Белоруссии, витебским и могилевским губернатором и накануне войны 1812 года состоял при штабе Первой армии. Так как герцог являлся родственником императора, его мнение, безусловно, было в армии непоследним.

В марте 1812 г. Александр Вюртембергский подал на рассмотрение обширный план полномасштабного наступления русских войск: «Русская армия должна сконцентрироваться в четырех основных пунктах: у Гродно, у Белостока, у Брест-Литовска и Владимира-Волынского… Вместе с корпусом в 15–16 тысяч человек, который будет действовать вместе с пруссаками, это составит массу в 226 тысяч человек…»