Битва двух империй. 1805–1812

Что же касается Лористона, курьер привезет ему указание от министра иностранных дел 22 июня, и в тот же день Лористон официально запросит свои паспорта. Таким образом, можно сказать, что до начала боевых действий на рассвете 24 июня 1812 г. русская и французская империи уже объявили друг другу войну, причем даже не один раз.

17 июня Наполеон был в Инстербурге, а 19-го в Гумбинене. Здесь по приказу императора был написан 1-й бюллетень Великой Армии. Подобные бюллетени выпускались в наполеоновских войсках в ходе кампаний. Так, первый бюллетень Германской армии (Французской армии 1809 г.) вышел только 24 апреля 1809 г., иначе говоря, лишь две недели спустя после начала боевых действий. Публикация 1-го бюллетеня, где указывались причины, из-за которых начиналась война, безусловно, свидетельствовала о том, что державы не только находились в состоянии войны, но она уже фактически началась.

Русское командование, которое было хорошо осведомлено обо всех событиях во французском лагере, именно в этот день решило позаботиться о том, чтобы затруднить переправу французов в Ковно. Ковенский житель Лавринович в своем дневнике записал: «8 (20) июня. По приказу полиции в течение прошлой ночи и сегодняшнего дня разбирала мост на реке Вилии[86], и сегодня вечером его уже не было»[83].

Итак, к 20 июня Русская и Французская армии стояли друг против друга. Ни у кого, по крайней мере среди командного состава, не осталось сомнений в том, что великая война начнется в самые ближайшие дни. Однако в эти последние часы перед столкновением русское командование, которое готовило войну уже более двух лет, находилось в какой-то странной нерешительности.

Становилось очевидным, что все ранее составленные планы никуда не годятся, а нового плана, ясного и последовательного, не существовало. Вольцоген, находившийся в этот момент в числе лиц, особо приближенных к царю, написал: «Когда 17 июня (по новому стилю) я прибыл в Вильно, я нашел все в полном хаосе. Здесь также царила беззаботность, которая проявлялась в тысячах разнообразных увеселений. Император слушал всех. Было столько же мнений о предстоящей войне, сколько было людей в его окружении. Граф Румянцев, министр иностранных дел, не верил в то, что боевые действия действительно начнутся. Он все еще надеялся перехитрить Наполеона, который, по его мнению, „занимался лишь демонстрациями“. Генерал Беннигсен хотел дать битву в Новых Троках, Армфельд, генерал-адъютант императора… у которого была дурная репутация интригана, имел свое мнение, генерал Опперман имел четвертое мнение, генерал барон Паулуччи — пятое. Только Богу известно, как они и прочие изобретатели планов усиливали путаницу. Только Фуль вцепился в идею твердо следовать разработанному им плану и отступать, как было решено. Генерал Барклай молчаливо одобрял этот план. При всем этом беспорядке и нерешительности в Вильно хорошо было известно, что 12 июня Наполеон прибыл в Кенигсберг, что колоссальная армия в 450 тыс. человек, полностью готовая к бою, приближается к Неману на фронте от Тильзита до Гродно… В русской генеральной квартире продолжали метаться между желанием действовать и полным бездействием, между беспокойством легкомысленным видением событий. Мы были совершенно дезорганизованы, у нас не было никакой ясной цели, в то время как „Ганнибал стоял у ворот“»[84].

Если верить воспоминаниям Вольцогена, в разговоре с Александром он воскликнул: «„Боже мой! Перед началом таких событий мы не можем терять ни секунды, нужно немедленно утвердить окончательный план. Ваше Величество, вы должны поручить командование армией кому-нибудь одному“… Император дал мне выговориться, попытался меня успокоить и отослал меня со словами… „Наполеон так быстро не подойдет“»[85].

Но Наполеон, как известно, шёл быстро. Его армия теперь была полностью готова к бою, все расставлены по своим местам и горели желанием быстрее сразиться с русскими, взирая на будущую кампанию с радужным оптимизмом. 17 июня Евгений Богарне написал: «Кампания вот-вот начнется, и все заставляет думать, что она не будет продолжительной. Ну и хорошо. А то говорят, зима и осень отличаются в этих краях дурной погодой…»[86]

Можно сказать с уверенностью, что во второй части фразы принц Евгений не ошибся, но это уже совсем другая история…

Эпилог

Поздним вечером 21 июня 1812 г. Наполеон приехал в маленький польский городок Вильковышки, от которого по большой дороге оставалось всего 28 км до Немана. Отсюда на следующий день император обратится к своей армии с воззванием и объявит о начале войны. А еще через день на рассвете 24 июня прогремят первые выстрелы…

Но об этом речь пойдет в следующей книге. Пока же остановим на миг события истории в эти жаркие дни середины июня 1812 г., когда Великая Армия подходила к берегу Немана.