Битва двух империй. 1805–1812

Полковник конногвардейцев Саблуков, автор прекраснейших в своей точности и честности записок о времени Павла I, так охарактеризовал императора: «…Это был человек в душе вполне доброжелательный, великодушный, готовый прощать обиды, повиниться в своих ошибках. Он высоко ценил правду, ненавидел ложь и обман, заботился о правосудии и беспощадно преследовал всякие злоупотребления, в особенности же лихоимство и взяточничество». Но мемуарист тотчас же добавляет, что все эти высокие качества сводились на нет из-за «…несдержанности, чрезвычайной раздражительности, неразумной и нетерпеливой требовательности беспрекословного повиновения»[34]. Нестабильность положения любого человека на государственной службе в то время прекрасно характеризуют несколько строк Саблукова, который вспоминал: «…У нас вошло в обычай, будучи в карауле, класть за пазуху несколько сот рублей ассигнациями, дабы не остаться без денег в случае внезапной ссылки»[35]. Конечно, при такой ситуации было бы сложно ожидать, что рано или поздно не возникнет нечто большее, чем простое недовольство.

Тем не менее ропот знати, вполне возможно, остался бы лишь пустыми разговорами, если бы не помощь «доброжелателей». Для того чтобы недовольство превратилось в нечто осязаемое, требовалась организационная сила и материальные средства. Этой силой явился английский посол Уитворт. Уже старые историки говорили об его участии в заговоре. Так, известный русский дореволюционный историк Валишевский считал, что Англия, вероятно, субсидировала заговорщиков.[36]

Современные исследования окончательно поставили точку в этом вопросе. Английский историк Элизабет Спэрроу выпустила в свет большой научный труд «Secret Service: British agents in France 1792–1815», посвященный деятельности английской разведки в конце XVIII–XIX веке. Работа написана на основе изучения огромного количества неизвестных ранее архивных документов, и она не оставляет сомнения в причастности британских спецслужб к организации заговора против Павла 1.[37] Английские агенты и английские деньги помогли подготовить государственный переворот в России.

Смутные, туманные предчувствия надвигающейся грозы терзали Павла. Саблуков рассказывает, что за несколько дней до выступления заговорщиков во время конной прогулки Павел вдруг остановил свою лошадь и, обернувшись к обер-шталмейстеру Муханову, сказал взволнованным голосом: «Мне показалось, что я задыхаюсь, и у меня не хватает воздуха, чтобы дышать. Я чувствовал, что умираю… Разве они хотят задушить меня?»[38] Без сомнения, какая-то неопределенная информация о заговоре дошла до Павла, но никаких деталей он не знал. Император оказался поистине в изоляции. И хотя в первые дни марта по Петербургу поползли слухи о заговоре, Павел оставался в неведении.

Граф де Санглен рассказывает, что вечером 11 (23) марта, когда он проезжал по Невскому проспекту, извозчик повернулся к нему и сказал:

— Правда ли, сударь, что император нынешней ночью умрет? Какой грех!

— Что ты, с ума сошел? — воскликнул в ответ Санглен.

— Помилуйте, сударь, у нас на Бирже только и твердят: конец.[39]

Если это правда, то извозчик оказался информирован лучше, чем император, который, несмотря на странную нервозную атмосферу в его резиденции в Михайловском замке, вечером 11 марта так и не предпринял никаких шагов для своего спасения. Около полуночи в замок проникли две группы заговорщиков: одна — ведомая графом Паленом, другая — генералом Беннигсеном. В карауле стоял 3-й батальон Семеновского полка, большая часть офицеров которого состояла в заговоре. Кроме того, высокое звание Палена и его большие полномочия позволили заговорщикам беспрепятственно войти во дворец. В то время, пока граф Пален и сопровождающие его офицеры отвлекали внимание основных караулов, «ударная» группа, ведомая Беннигсеном (10–12 человек), зарубив камердинера Аргамакова, ворвалась в спальню императора.

То, что дальше последовало, описано во многих источниках и разобрано в сотнях исследований по эпохе Павла I; впрочем, всех подробностей, наверное, установить невозможно. Показания участников событий сбивчивы. К тому же практически все «герои» переворота были пьяны и вряд ли, даже спустя несколько минут, могли связно объяснить, что же произошло в действительности.

Так или иначе, Павлу пытались подсунуть на подпись какую-то бумагу, по всей видимости акт об отречении. Естественно, что император категорически отказался её подписывать. Тогда после «оживленной дискуссии» Николай Зубов ударил Павла в левый висок каким-то тяжелым предметом (показания свидетелей на этот счет расходятся: кто-то говорит о массивной золотой табакерке, кто-то о мраморном предмете, кто-то о пистолете). Император, обливаясь кровью, упал, тогда заговорщики повалили его на пол и задушили, судя по всему, офицерским шарфом офицера гвардии Скарятина. Затем озверевшие от вида крови пьяные заговорщики набросились на убитого императора и принялись глумиться над мертвым телом…