Читаем Битва двух империй. 1805–1812 полностью

Отметим ещё раз, что обе фразы взяты из документов, написанных накануне похода, и четко отражают настроения подавляющего большинства знающих свое дело европейских политиков. Ясно, что если бы Александр I дал сражение на границе, то война, скорее всего, развивалась бы как предполагал Меттерних и как, видимо, считал Чарторыйский. Можно не сомневаться, что после ее окончания в воспоминаниях политиков и военных рассказывалось бы, как все они даже и секунду не сомневались в успехе похода Наполеона. Более того, не было бы, наверное, генерала Великой Армии, который не написал бы в своих мемуарах о том, что именно он подал императору эту ценную и мудрую идею разгромить, наконец, войска Александра и восстановить Польшу, поставив тем самым преграду на пути вражеской империи.

Кстати, о мемуарах и о Меттернихе. Его воспоминания были написаны если не по свежим следам событий, то, по крайней мере, человеком, в руках которого находились документы, записки и письма предвоенной эпохи, и поэтому, даже если мемуарам известного политика и нельзя доверять безусловно, как нельзя доверять вообще никаким мемуарам, отдельные пассажи из них все-таки заслуживают внимания.

Вот что пишет австрийский министр о беседах с императором накануне войны 1812 г.: «Наполеон лелеял большие иллюзии. Самым главным из его ложных расчетов было то, что русский император либо не осмелится предпринять борьбы с Францией, либо будет вынужден закончить ее тотчас же после первых побед Великой Армии, в которых Наполеон не сомневался… Наполеон был убежден, что русская армия будет его атаковать. Что касается меня, я был уверен, что император Александр не перейдет границы, будет ждать атаки французской армии и сумеет ее расстроить, отступая перед ней. Я выразил эту точку зрения, но Наполеон отверг ее, говоря о том, что он досконально знает способ действия Александра»[52].

Разумеется, уверенность Меттерниха в том, что «Александр не перейдет границы», и что русская армия будет отступать, появилась, скорее всего, задним числом. Что же касается планов императора в передаче австрийского министра, они полностью совпадают с тем, что можно заключить на основе документов, написанных накануне кампании. Именно поэтому мы позволим себе привести еще одну выдержку из мемуаров Меттерниха, в которой он сообщает о том, как изменились проекты Наполеона, когда тот понял, что русские, скорее всего, не перейдут в наступление: «Когда он (Наполеон) узнал от передовых войск своей армии, собранных в герцогстве Варшавском… что он должен отказаться от надежды быть атакованным царем, он изложил мне план кампании, на котором остановился. Он рассказал мне о нем в следующих словах: „Мое предприятие из числа тех, где только терпением можно добиться результата. Победа будет принадлежать тому, кто окажется более выносливым. Я начну кампанию переходом через Неман, а завершу ее в Смоленске и Минске. Именно там я остановлюсь. Я укреплю эти города и займу Вильно, где будет находиться генеральная квартира будущей зимой. Я займусь организацией Литвы, которая жаждет освободиться от гнета России. Увидим, кому из нас надоест первому: мне, армия которого будет жить за счет России, или Александру, который будет кормить мою армию за счет своей страны. Возможно, лично я в момент самых сильных зимних холодов вернусь в Париж“»[53].

Конкретные рубежи, на которые должна была выйти Великая Армия, возможно, не слишком точно переданы Меттернихом: остановиться в Минске или в Смоленске — это не одно и то же. Однако общий принцип совершенно очевиден — после разгрома главных сил русской армии занять территорию бывшей Речи Посполитой и в случае, если Александр проявит упорство и не пожелает заключить мир, дожидаться, пока он не будет вынужден пойти на мировую.

Если мы привели фразы австрийского политика, почерпнутые из его мемуаров, то только потому, что они точно соответствуют картине, которая вырисовывается на основе документов, составленных накануне войны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное