Битва двух империй. 1805–1812

Огромную роль в истории континентальной блокады, как и в истории всей наполеоновской империи, сыграла война в Испании. Из таблицы видно, что, выполняя требования Наполеона, Испания до начала там военных операций практически не торговала с англичанами; более того, купцы с берегов туманного Альбиона не получали доступ и к латиноамериканским владениям испанцев. С началом войны в Испании поток английских товаров хлынул на Пиренеи и в испанские владения в Америке, что стало серьёзнейшей дырой в блокаде. Таким образом, начав испанскую авантюру с надеждой нанести экономический удар Англии, Наполеон добился прямо противоположного эффекта, открыв огромные рынки сбыта и источники сырья для английской продукции.

В результате блокада больше всего била по европейским потребителям и частично — по производителям. Наполеону приходилось прибегать к всё более жёстким мерам для того, чтобы пресечь контрабанду английских товаров. Эти меры приводили к удорожанию предметов потребления, к которым уже привыкли европейцы, прежде всего так называемых «колониальных товаров»: сахара, кофе, табака, красителей. Поднялись цены и на продукцию английских мануфактур: высококачественное сукно, металлоизделия.

Наполеоновские таможни, установленные на севере Германии и на юге Италии, не могли сдержать огромный поток контрабанды. Кроме того, как легко можно догадаться, гигантские барыши, которые извлекали торговцы из удачных операций по продаже запрещённых товаров, позволяли давать огромные взятки. В результате, несмотря на все жёсткие меры императора и таких его ближайших помощников, как маршал Даву в Гамбурге или генерал Рапп в Данциге, расцвела коррупция, которая была совершенно не характерна для наполеоновского государства как такового. Но здесь размер взяток был столь велик, а услуга, которую за них просили, — столь «невинна», что мало кто мог удержаться от соблазна. Действительно, ведь речь шла не о том, чтобы за деньги отпустить опасного преступника, а всего лишь о том, чтобы закрыть глаза на ввоз какой-нибудь сотни мешков кофе, которого так заждались несчастные горожане. Комиссар полиции итальянского порта Ливорно писал в своём рапорте: «Как помешать, чтобы служащий, получающий в месяц 40 франков, на которые он едва может жить, оказавшись наедине на посту, отказался бы от 200–300 франков за то, чтобы он всего лишь сделал вид, что спит полчаса в нужный момент?»[22]

В результате нельзя было сказать, что блокада не влияла на английскую промышленность и английские власти, просто ее воздействие стоило совершенно несоразмерных усилий и потерь.

Действительно, в Англии в 1810–1811 гг. разразился сильнейший экономический кризис. В 1810 г. обанкротился банк Бриквуд, что вызвало волну банкротств провинциальных банков. Наконец, крах банка Гольдсмита и самоубийство его владельца посеяли настоящую панику на бирже. Только за 1810 г. произошло 1799 банкротств. Кризис финансовой системы повлёк за собой депрессию, которую испытывала английская индустрия в 1811–1812 гг. Плохой урожай во всей Европе в 1811 г. тяжело отразился на положении рабочего класса. Первые существенные беспорядки разразились в феврале 1811 г. в районе Ноттингема. Во многих промышленных городах: в Манчестере, Лидсе, Шеффилде и Бирмингеме — вспыхнули восстания рабочих, которые пришлось подавлять силой оружия.

Однако, чтобы достичь этого эффекта, Наполеону потребовалось постоянно донимать европейского потребителя, способствовать росту оппозиционных настроений и раздражению во всей наполеоновской Европе, и даже в самой Франции, портовые города которой пережили столь большие экономические сложности, что не оправились от них даже после падения империи.

Одновременно на континентальной блокаде сфокусировалось недовольство русско-французским союзом со стороны российских элит. К сожалению, настоящих глубоких современных исследований на этот счёт нет. Существуют лишь два крупных научных труда, основывающихся на большом массиве архивных документов, о влиянии континентальной блокады на Россию. Это глава большой работы, написанной академиком Евгением Тарле о континентальной блокаде, и очень серьёзное исследование Михаила Злотникова «Континентальная блокада и Россия». Однако оба эти произведения написаны были давно. Монография Тарле появилась в 1913 г., а работа Злотникова написана была в промежутке между двумя мировыми войнами и увидела свет только в 1966 г., и к тому же в «отредактированном» советской цензурой варианте. Самая интересная часть работы Злотникова о воздействии континентальной блокады на русскую промышленность так и осталась пылиться где-то в виде рукописи. Обе эти работы, несмотря на их значимость, сильно устарели, а некоторые подходы, навязанные марксистско-ленинской методологией, могут вызвать сейчас разве что улыбку. Всё остальное, появившееся позже, лишь перепевы этих двух фундаментальных трудов на разный лад.