Битва драконов. Том 2

— Родившееся дитя уже имеет набор определенных навыков. Родители передают по наследству ту Стихию, которую им пестовали. Изменить Стихию Воздуха на Стихию Огня невозможно. Их можно только совместить, и то в процессе долгого пестования.

— От осинки не родятся апельсинки, — пробормотал волхв.

— Именно так, — кивнул Ласкин. — «Водник» может развить качества «огневика», но лишь в благоприятных условиях и через пять-десять поколений в Роде появится сильный «огневик».

— Да, я об этом знаю. Меня интересует вариант с плодом во чреве матери.

— Ага! — поднял палец старик с торжествующим блеском в глазах. — Я тоже заинтересовался подобным феноменом. Сами понимаете, милейший, доказательств никаких. Никто же не вел в те времена записи. Намеки только в былинах: Микула Селянинович, Добрыня Никитич, Дюк Степанович, Дунай Иванович, Святогор, наконец. Вот его я считаю самым вероятным обладателем Силы пяти Стихий.

— Вырисовывается следующая картина, — медленно произнес Буян. — Беременная женщина на раннем сроке приходит в Храм. Алтарь каким-то образом влияет на будущего ребенка, облучая его потоками Стихий, без разбора. Ведь плод только формируется, у него еще нет точного магического предназначения. Таким образом, когда дитя появляется на свет, у него уже есть полный набор. Плюс к этому — Сила Космоса. Остается только правильно выпестовать богатыря.

— Да, вот над чем я и работал.

— И все равно, много натяжек, — покрутил головой Буян, чувствуя, как спирает дыхание от нехватки воздуха. Ниточка оказалась канатом, прочным и надежным канатом.

— Так это же гипотеза! — воскликнул профессор. — Вы говорили о каком-то одаренном, имеющем весь набор необходимых магических Стихий. Хорошо было бы с ним встретиться, поговорить…

Голос Ласкина стал просительным. Он вправе был ожидать от гостя каких-то откровений или сотрудничества за предоставленную информацию. Буян его хорошо понимал. И он пообещал устроить встречу, но при условии, что господин профессор покажет свои записи. Может, в них будет что-то такое, что упущено в разговоре.

…Буян неторопливо шел по выщербленной временем асфальтированной дороге, выходившей из небольшого поселка, в котором провел целый день. На плече у него висела дорожная сумка, набитая тетрадями с записями профессора Ласкина. Старик редко покидал свой дом, и опасений, что его хватятся завтрашним утром, не было никаких. Если найдут, то послезавтра, а то и позже. Труп долго пролежит в холодном кабинете. Полиция вряд ли начнет проводить расследование, учитывая возраст несчастного Ласкина.

Буян покидал поселок под надежной «вуалью», как и пришел туда ранним утром. Даже личину накинул для полной маскировки. Ласкин — неодаренный мещанин, его легко провести подобными манипуляциями. Так что волхв совершенно не боялся последствий. Он спокойно дошел до подлеска, где далеко от дороги стоял ярко-вишнёвый «рено-соболь», снял легкую иллюзию, изменившую цвет машины в обыкновенный черный, устроился за рулем и на какое-то мгновение застыл. Исследования профессора могут раскрыть тайну магического искусства гипербореев, а могут и завести в тупик. Но приказ князя Балахнина Буян выполнил, и угрызениями совести не мучился. Он — воин клана, а значит, должен действовать в его интересах.

Глава 4

Вологда, «Гнездо», ноябрь 2015 года

Николай Егорович слыл среди горожан домоседом. За всю свою жизнь он уезжал из Устюга раз пять, и то, больше всего, по семейным делам. Дочка Юлия требовала особого внимания, проживая в Петербурге. Она взрослела, вызывая беспокойство родителей. А когда на нее стал заглядываться Велимир Шереметев, так и вовсе места себе не находил. Однажды пришлось прожить в столице два месяца, чтобы уладить вопросы с будущим замужеством дочери. Заодно обзавелся нужными знакомствами среди дворянских семей, имевших тесные связи с аристократической прослойкой Петербурга. Правда, после скандального разрыва почти все они мгновенно сделали вид, что незнакомы с Васильевыми.

Обида до сих пор глодала Николая Егоровича, и сидя в мягком кожаном кресле среднемагистрального «Лебедя», что в большом количестве производила симферопольская авиакомпания «Анатра», он прокручивал в голове будущий разговор с Назаровым, которого считал виновником разрыва с Шереметевыми и дальнейших последствий. Выгодные контракты на поставку продукции полетели к чертям, столичные связи практически полностью разорваны не по его инициативе — ощущение такое, как будто щенка шелудивого зашвырнули в угол, наигравшись. Разве не обидно?

Так весь полет Васильев ворочался и пыхтел, в отличие от супруги, развлекавшейся чтением какой-то карманной книжки, а потом и вовсе вздумавшей поспать. Нервы у Ани очень крепкие, и где Николай Егорович начинал закипать, жена своими мягкими действиями сглаживала ситуацию.

Недолгий, в общем-то, полет, заканчивался. «Лебедь», сверкнув фюзеляжем в лучах заходящего мерзлого солнца, пошел на посадку. Еще несколько минут — и шасси коснулись бетонки. Самолет весело пробежал по посадочной полосе и замер.